Непристойное предложение - [103]

— Я в полном порядке, — ответила Пэйтон. — Только мне не очень хочется сейчас разговаривать. С твоей стороны было очень мило принести мне завтрак, но, если ты не возражаешь…

— О, я совершенно не возражаю, — весело ответила Джорджиана. — И я понимаю твое нежелание общаться. Я просто посижу и подожду, пока ты поешь, а потом отнесу поднос вниз.

Проклятье! Пэйтон смотрела, как ее невестка взяла с подноса доставленные сегодня утром письма и начала их просматривать. Казалось, все проживающие в Нассау англичане посетили поместье Диксонов, в ожидании суда над Маркусом Тайлером и Ребекки Уитби. Их всех, с горечью подумала Пэйтон, снедало любопытство, кто же первым вживую увидит главного свидетеля — погубленную и ну очень загорелую достопочтенную (правда, уже переставшую быть таковой) мисс Пэйтон Диксон.

— Посмотри, — Джорджиана подняла визитную карточку, позабыв к своему удобству нежелание золовки разговаривать. — Это от леди Биссон. Пэйтон, ты знала, что бабушка сэра Коннора находится здесь, на острове? Мы привезли ее, как только услышали, что вы исчезли. В смысле ты и сэр Коннор. Знаешь, она очень хотела тебя повидать.

Пэйтон взяла перечницу и посыпала содержимое тарелки. Вулканический пепел.

— Хочешь, я приглашу ее на чай? Тебя это порадует?

Пэйтон сердито сверкнула глазами в сторону Джорджианы:

— Учитывая то, что мне запрещено покидать эту комнату, развлекать бабушку Дрейка может оказаться несколько затруднительно. Тебе так не кажется, Джорджиана? Если только ты не считаешь, что мне следует использовать этот поднос в качестве чайного столика.

Джорджиана, чья невозмутимость ничуть не поколебалась из-за этой вспышки, спокойно отложила в сторону визитную карточку.

— Ты же знаешь, что твои братья выпустят тебя тотчас же, как ты образумишься.

— Образумлюсь? — Пэйтон подняла с колен поднос. Она подумала, а не швырнуть ли его в стену, но она уже так делала, и ничего не изменилось. Кроме того, что одну из горничных отправили убирать беспорядок, а Пэйтон, чувствуя себя по-дурацки из-за собственного взрыва, посчитала себя обязанной помочь.

Поэтому она аккуратно отставила поднос, следя за тем, чтобы укрывавшая ее простыня не соскользнула.

— Джорджиана, ты ведь не думаешь на самом деле, что это я веду себя неразумно. То есть ты должна понимать, что единственные, кто ведет себя глупейшим образом в отношении всего происходящего — так это мои братья.

— Глупейшим образом? — Джорджиана безмятежно смотрела на золовку. Ее новое неземное спокойствие сводило с ума, но еще больше сводила с ума причина этого спокойствия. «Ну, рано или поздно, это должно было случиться», — подумала Пэйтон. Даже у такого людоеда как Росс бывают минуты нежности, и, кажется, в один из таких моментов он ухитрился обрюхатить свою жену. Только вот как Джорджиана могла быть такой спокойной, зная, что через четыре или пять месяцев она родит маленького людоедика? Этого Пэйтон никак не могла понять.

— Они вовсе не ведут себя глупо, Пэйтон. Твои братья просто делают то, что считают лучшим для тебя. Именно ты…

— Что? — резко перебила ее Пэйтон. — Именно я что?

— Ну, — на лице Джорджианы возникло извиняющееся выражение, — упрямишься.

— О, понятно. Я упряма только потому, что — так уж случилось! — не хочу выходить замуж за того, за кого должна выйти по велению моих братьев.

— Да. Потому что мы знаем, что ты хочешь выйти за него. Пэйтон, всем известно, что ты любишь Дрейка. Зачем упрямиться? Просто соглашайся выйти за него, и мы опять станем одной большой счастливой семьей.

— Все уже забыли, — требовательно спросила Пэйтон, — что он был женат на другой?

Джорджиана взмахнула рукой, затянутой в кружевную манжету:

— О, ради Бога. Судья О’Риардон аннулировал эту пародию на брак сразу же, как только Дрейк, в смысле сэр Коннор, пришел в себя… то есть удосужился все объяснить судье. Но тебя ведь не это останавливает.

— Нет, — скупо подтвердила та.

— Тогда что? Зачем вся эта суета? Ты должна быть на седьмом небе от счастья, Пэйтон. Ты получила именно то, о чем всегда мечтала.

— Но, Джорджиана… — начала было Пэйтон, однако у нее задрожал голос. О Господи, она же не собирается снова плакать, ведь нет? Она уже прорыдала три дня подряд без остановки и надеялась, что это уже в прошлом. Очевидно, нет. — Джорджиана, как ты не понимаешь? Я никогда не стремилась заполучить его таким путем.

— Каким путем, дорогая?

— Сама знаешь. Поймав его в ловушку. Заставив его. Именно так мисс Уитби…

— Это неправда, — поспешно перебила ее невестка. — Пэйтон, право слово! Это совсем не похоже на то, как поступила мисс Уитби. Разве ты легла в постель к сэру Ричарду, а потом сказала его брату, что беременна от его родственника? Нет, разумеется, ты не делала ничего подобного. В твоем случае все совсем, совсем иначе…

— Но у него, как и прежде, нет выбора, — настаивала Пэйтон. — Разве ты не видишь? Он чувствовал себя обязанным жениться на мисс Уитби. И неважно, что, как потом выяснилось, для этого чувства не было оснований. А сейчас он женится на мне по той же причине. Просто чувствует себя обязанным.

— Откуда ты знаешь, что он чувствует? Ты его спрашивала? — Ответом ей было сопение Пэйтон, и Джорджиана ответила за нее: — Нет, не спрашивала. Ты отказываешься его принять. И даже не читаешь его письма! — Джорджиана потянулась к серебряному подносу для почты, который лежал рядом с ней. — А он успел прислать уже три штуки только за сегодняшнее утро, а ведь день еще только начался. Несомненно, он отчаянно хочет увидеть тебя.