Непримкнувший. Воспоминания - [129]

Всеобщую радость разделял, конечно, и Н. Хрущев. Он говорил в этот период и позже о разоблачении Берии везде многократно и многословно: на заседании Президиума и Секретариата ЦК, на его Пленумах, на широких совещаниях и съездах в Кремле, на бесчисленных дипломатических приемах. На таких приемах, разгорячившись обильными дозами алкоголя, он, в присутствии жен ответственных работников, дипломатов, иностранных корреспондентов и официантов, начинал излагать и смаковать всякие подробности бериевщины.

На первых порах все или многие относили это за счет «простоты», «непосредственности» Никиты Сергеевича: «он же в институте благородных девиц не обучался», «он дипломатических академий не проходил», «рабочий человек, ну, подпил малость, рассказал все откровенно, что тут плохого»…

Конечно, после строгости и взвешенности каждого шага, жеста, каждого слова на официальных и неофициальных приемах в сталинские времена – все это казалось такой новью. Во всяком случае, донесения дипломатов и иностранных корреспондентов в свои департаменты невольно становились подробными и красочными: «так все меняется в Московском Кремле».

Во всех своих живописаниях Хрущев не забывал отмечать свою особую роль в разоблачении бериевщины (что соответствовало истине), а при случае – запустить стрелу в адрес «некоторых дружков Берии».

К чувству общей радости у Хрущева примешивалась и радость, так сказать, «делового» порядка. С казнью Берии Хрущев убрал со своего пути единственного конкурента, который с такой же жаждой, как и Хрущев, рвался облачиться в диктаторские доспехи.

Правда, в официальной табели о рангах руководящего ядра Хрущев, после устранения Берии, еще не занял лидерствующего места. Но движение явно шло в этом направлении, притом в стремительном темпе.

На следующий день после смерти Сталина на совместном заседании Пленума ЦК, Совета Министров и Президиума Верховного Совета СССР Н. Хрущеву определено было в руководящем ядре пятое место – после Маленкова, Берии, Молотова, Ворошилова. Теперь, с июля месяца 1953 г., он во всех публикациях был передвинут на третье место – после Маленкова и Молотова. Но, как говорится, лиха беда начало.

Цель Берии и Хрущева была одна – выбраться на вершину пирамиды власти. Но шли они к этой цели разными путями и методами.

Берия пытался решить эту задачу, опираясь на всемогущество органов государственной безопасности, фактически подотчетных и подконтрольных только ему. Решение этой задачи такими методами не было утопией. Но здесь была своя, очень слабая, сторона.

После героической, благородной и славной деятельности органов ЧК времен Ленина, времен Дзержинского – Менжинского, деятельности, завоевавшей ЧК всенародную любовь и уважение, наступила другая полоса. Чудовищный произвол 1937, 1938 и последующих годов, видимые всему народу злодеяния Ежова – Абакумова – Берии породили вокруг органов МГБ атмосферу страха и всеобщего отчуждения. Утверждение режима личной власти на этой шаткой базе исключало его устойчивость, не говоря уже о том, что такой режим не мог рассчитывать на какое-либо признание народа.

Одержимый гипертрофированным честолюбием, Хрущев рвался к вершине власти посредством овладения партийным аппаратом. Через партийный аппарат, по его замыслу, можно было подчинить себе все и вся.

В связи с этим, после освобождения Г. Маленкова от обязанностей секретаря ЦК, Хрущев, как я уже упоминал, потребовал освобождения Маленкова и от функций председательствующего на заседаниях Президиума ЦК. Председательствовать и на Президиуме, и на Секретариате стал теперь Хрущев.

Вслед за этим Хрущев потребовал восстановить упраздненный пост Генерального (Первого) секретаря ЦК, и с сентябрьского Пленума ЦК 1953 г. занял этот пост.

Теперь в его руках сосредоточивалось руководство всеми важнейшими делами партии и страны, выдвижение, назначение, отстранение и перемещение всех руководящих партийных, советских, военных, культурных и других кадров.

Это дало возможность Хрущеву в последующий период произвести огромную перестановку кадров. Причем главным в перестановках и выдвижении были не такие критерии, как преданность партии и народу, образованность, талантливость, знание дела, честность, добропорядочность работника и иные высокие политические, гражданские и моральные качества человека. Нет, главным для выдвижения на самые высокие посты стал критерий – в какой мере Хрущев мог положиться на данного человека, или, как скоро стало ходячим выражением в партии, выдвижение «своих людей».

Исходя из этого принципа вскоре на многих партийных и государственных постах стали появляться и множиться люди невежественные и невысоких деловых и моральных качеств. Но за ними водилась слава людей, «вхожих к Хрущеву» и преданных ему.

Особенно важное значение в этой связи во всем государственном механизме Хрущев придал двум участкам: армии и государственной безопасности.

Руководствуясь своими критериями, Хрущев уже через несколько месяцев после падения Берии (с 1954 г.) добился назначения Председателем Комитета государственной безопасности А.И. Серова. Это был глубоко аморальный и невежественный человек, прямо и непосредственно причастный ко многим злодеяниям органов госбезопасности в прошлом.