Неприкосновенное сердце - [45]

— Зачем ты хочешь узнать меня?

— Как мне это понимать? — смотрел Адам на меня в недоумении.

— Ты все время спрашиваешь меня обо всем, и в большинстве случаев — о моем прошлом, — нахмурилась я. — Но зачем ты пытаешься узнать женщину, которой больше не существует?

— Я замечаю твою скованность, Донна, — поцеловал он меня в щеку и отправился делать чай. — Но я не так часто придаю этому значения. Это тоже то, что отличает мужскую природу от женской. Это то, что отличает меня от тебя, и этого меня научила моя жизнь — умению не замечать то, что не так важно.

Я улыбнулась. Мужчины не плохие, не бесчувственные и не бабники, теперь я это поняла. Они, как и мы, присматриваются, и им нравится наша доступность, но только если она принадлежит одному мужчине. Адам дал мне возможность почувствовать себя центром вселенной, пусть даже иногда и пусть даже на мгновение.

— Меня учили жить по определенным правилам, — сели мы возле камина. — И это повлияло на мою жизнь. Мама всегда хотела для меня лучшего, навязывая идеологию отношений, а Алекс был не похож.

— Донна, но ведь если твоя мама считает, что ты должна быть лучше других, ты ведь не обязана так же думать. Идеалы твоей матери не обязаны быть твоими идеалами, верно?

Георг Гегель сказал: «Жизнь — это бесконечные совершенствования. Считать себя совершенным — значит убить себя».

— Я раньше не могла понять, как у одного мужчины может быть такое количество женщин, — засмеялась я. — Но теперь все становится более ясно.

— Ты злилась, — подмигнул мне Адам. — Ты просто всегда хотела быть со мной.

— Я не злилась, — не переставала хохотать. — Я удивлялась, что кто-то соглашался спать с тобой.

— Ну ладно, — достал он из комода блокнот и ручку, возвращаясь ко мне на диван. — Я сказал, что дам тебе смысл, и я кое-что придумал.

— У меня нет выбора, — пожала я плечами, улыбаясь. — Мы ведь приехали на твоей машине.

— Сколько бы ты дала себе лет, если бы не знала своего возраста? —спросил Адам без тени улыбки на лице.

— Не знаю. Но определенно больше, чем на самом деле.

— Если бы тебе разрешили изменить только одну вещь в мире, что бы это было?

— Я бы сделала черный праздничным цветом.

— Насколько Донна Картер сама контролирует то, что происходит в ее жизни?

— Если в процентах, то 90.

— Если бы ты могла дать ребенку только один совет в жизни, что бы ты сказала?

— Мечтать, — ответила я на очередной вопрос Адама. — Я бы сказала ему, чтобы он не боялся мечтать и следовать своим мечтам. Потому что все, что останется после нас — исход того, что мы сделали в своей жизни и как прожили ее, а совсем не количество открытых казино и купленных машин.

— За что ты больше всего благодарна в этой жизни?

— За Эмили, — улыбнулась я. — Определенно за нее.

— И последний вопрос, милая, — отложил он блокнот. — Ты помнишь, какой приехала в этот город пять лет назад?

— Да.

— Имеет ли сейчас это сейчас какое-то значение?

Я ничего не ответила, но на самом деле я так часто делаю то, что не люблю, и так мало того, что действительно важно. Что действительно нравится мне.

Иногда мне мешают люди, даже те, которых я люблю. Когда-то Адам сказал, что по-настоящему я не бываю одинока. И возможно, он прав, но, черт возьми, я люблю быть одна, сидеть в тишине и просто подумать. Сейчас я часто думаю об Адаме. Я думаю о нем почти все время. Мне нравится его чувство юмора. И мне нравится, что на самом деле у него огромное сердце. Он добрый и искренний. И еще я люблю его улыбку. Она всегда такая счастливая. Он не играет, когда улыбается, и не смеется, когда не смешно. Адам злится, когда его разозлят, и радуется, когда ему этого хочется. Мне нравится, что он просто звонит мне, и на самом деле мне так не хватало его в эти дни. Он приезжает и проводит со мной время. Мне нравится, что он говорит правду, и не пытается казаться тем, кем не является. Я люблю, что рядом с ним я чувствую себя особенной и единственной женщиной в мире, которую он замечает. И больше всего я люблю себя. Люблю ту, какой я становлюсь рядом с ним.

Этот разговор был до боли естественен. Адам включил музыку, и я улыбнулась.

— Потанцуй со мной, Донна, — сказал он, становясь передо мной.

Я поставила чашку на стол и вложила свою руку в его ладонь. Адам — состоявшийся мужчина, но его легкость к жизни меня поражала. Мне нравилась каждая частичка его характера, каждая частичка его души и тела. Адам поднял меня на руки и закружил. Одной рукой я держала его за шею, а другую окунула в волосы. Никто не заставлял меня смеяться, как это делал он.

— А как же свободная и разгульная жизнь Адама Майколсона? — спросила я, когда он поставил меня на землю.

Он ухмыльнулся, словно ожидал этого вопроса.

— Она славная. Но, Донна, она не ты.

— Адам...

— Донна, она — не ты, — поцеловал он меня в губы. — Да, у меня были другие женщины. Много женщин. Но сейчас есть только ты. И я не буду притворяться, что это не так.

Я захватила в плен его губы и обмякла в его руках, когда он сильно прижал меня к себе.

— У меня для тебя кое-что есть, — сказал Адам, сжимая меня в объятьях. — Я с удовольствием провел бы тут с тобой наедине ночь и утро, но, думаю, тебе нужна семья, и я составил план.