Неприкаянные - [32]

— Что это за напиток? — встревоженно спросил он.

Подметальщик протянул руку.

— Дай-ка я погляжу.

Взяв бутылку, он подошел ближе к свету и только теперь увидел, что оставшаяся в ней жидкость желтого цвета. Он покачал головой и понюхал. Склонил голову набок, подумал немного и понюхал еще раз. Возвратил перепуганному Каменобойцу бутылку, согнулся почти вдвое и упал на пол. Тело его содрогалось от хохота. Остальные недоуменно смотрели. Привстал с кровати Бритва и тоже проверил странную жидкость на запах. Принюхавшись, повалился обратно на кровать и закатился смехом. Теперь смеялись почти все. Каменобоец стоял, улыбаясь, посреди хижины и держал в руке с таким трудом отвоеванную бутылку.

— Ну, так допивай, приятель, — проговорил сквозь смех Подметальщик. — И будь здоров. Моча — вещь полезная.

Каменобоец как-то странно изменился в лице. Весь вид его показывал, что он мучительно переживает свое дурацкое положение. Страх, обида, негодование — все перемешалось в его помутненном сознании. Он с силой взмахнул бутылкой и швырнул ее в стену. Посудина пробила картон и вылетела наружу. Было слышно, как она ударилась о твердую землю и вдребезги разбилась. Подметальщик застонал, опустился на колени и заколотил кулаками по полу. Его начало тошнить.

Майна смеялся вместе со всеми — сначала как-то несмело, потом все громче и громче. Пусть знают, какие у него голосовые связки. Он тоже умеет смеяться. Нахохотавшись вволю, он принялся выть: вопли его прорезали ночную тьму улиц и разбудили большую часть жителей Шенти-ленда. Те выходили в свои дворики и перекликались с соседями.

— Откуда такие крики?

— Из хижины Бритвы.

— Что у них там — пожар?

— Кто их знает. Хорошо, если пожар.

— Господи, да что же они там делают?

— А ты пойди и спроси.

— О нет.

— Вот скоты, — тихо выругался кто-то и захлопнул за собой дверь. Остальные последовали его примеру. На их памяти такой кошмарной ночи не было уже много лет.

В хижине Бритвы медленно догорала свечка. Тише становились пьяные голоса. Каменобоец, выплакав все слезы, заснул на полу. Его оставили в покое. Никто не стал допытываться, откуда взялась бутылка. Может кто-то хотел сделать доброе дело и угостить всех коктейлем собственного изготовления? Надо еще благодарить его за то, что он придумал такое веселое развлечение. Вполне вероятно, что виновником всего был «изобретательный» Профессор, ибо, как выяснилось, наполненная бутылка была впервые обнаружена рядом с ним. Самого Профессора в это время видели спящим, но никто не заметил, чтобы он раньше хоть раз вышел во двор, в то время как все остальные выходили. Вскоре инцидент был забыт. Все устали и хотели спать.

— Майна! — неожиданно позвал Бритва.

Вместо ответа Майна промычал что-то невнятное.

— Ты не знаешь, что случилось с Кимайто?

— Он выпил мочу.

Бритва тихо засмеялся.

— Да я не про Каменобойца. Он же одноглазый, какая ему школа?

Майна хихикнул.

— Школа. Ты когда-нибудь интересовался, кто обучает поваров в пансионах?

— В пансионах? — повторил кто-то. — Знакомое слово. А что это такое?

— Не знаешь, что такое пансион? — спросил, икая, Майна. — Ты что, только в детском саду и учился?

— Да он и про детский сад не знает, — сказал Бритва. — Он же нигде не учился.

— А ты учился?

— Конечно. И не только в детском саду. Мы с Майной и в среднюю школу ходили.

— Что значит «средняя»?

— Эх ты, темнота, — засмеялся Бритва. — Расскажи ему, Майна, про школу. Расскажи, чем мы там занимались.

Майна икнул.

— Мы пели, играли и считали пальцы.

— И это все? — спросил Подметальщик.

Майна посмотрел на него осовелыми глазами.

— Да.

— Ну тебя, — огрызнулся Бритва. — Скажи им, что мы еще делали.

Майна задумался. Голова у него плохо соображала. Он снова икнул.

— Ну, скажи, скажи, — не отставал Бритва.

Майна почесал затылок.

— Ну, считали… пальцы… и на ногах тоже.

— Неужели не можешь вспомнить ничего более интересного? — проворчал Бритва. — Помнишь, какое коленце ты, я и Кимайто выкинули? И как нас тогда наказали?

Глаза Майны бессмысленно блуждали по сторонам.

— Пальцы друг у друга считали, пили мочу…

Бритва понял наконец, что от Майны ничего не добьешься, и обернулся к Саре. Та крепко спала.

— Свинья ты, Майна, — сказал он сонным голосом. — Хоть и школьный товарищ, а свинья. Не помнишь разве, как мы стащили у учителя портфель и убежали из школы?

— Не убегал я ни из какой школы, — возразил Майна. — Я держался до конца…

— И осел к тому же, — продолжал Бритва. — Пьяный осел.

Майна засмеялся, не понимая, почему Бритва сердится.

Все обитатели лачуги уже спали. Свеча почти сгорела. Осталась лишь капелька стеарина, крошечное пламя билось о горлышко бутылки. В притупленном сознании Майны всплывали, сливались и растворялись картины прошлого.

— Знаешь что, Бритва, — сказал он. — По-моему, я никогда вместе с тобой не учился. По-моему, ты вообще нигде не учился. Не было среди моих школьных товарищей ни одного, кто воровал бы у учителей портфели и убегал бы из школы. — Майна снова икнул. — Я люблю читать, Бритва. Я прочел много книг. И в пансионах жил, безропотно ел похлебку, спал на тюфяках. Сдал экзамены и отправился на поиски приличного места. А в городе спал в мусорных баках и… прислуживал в разных паршивых кухнях. И вот попал в твою грязную шайку… — Майна сделал паузу. Бритва громко храпел. — А еще у меня был друг. Настоящий земляной червь. Землю копал лучше крота. Хороший был товарищ. Мы с ним вместе читали. Прочли столько книг, сколько вам, мартышкам, и не спилось. Жаль что Меджи здесь нет, а то он сказал бы вам, что я о вас думаю. — Майна икнул и клюнул носом. — Так что, Бритва, живешь ты без толку. Прячешься в этой дыре, пьешь мочу и жрешь насекомых, словно мышонок какой. И все вы тут ублюдки. Ублюдки, Бритва. Но мне вы нравитесь. Мне бы надо…