Неприкаянные - [30]
Свершится зло — не помешает никто, некому помешать. Похоже, что все хотят здесь торжества зла. Даже Али хочет — устал он от ожидания, измучился. Он замирает, будто сон и в самом деле сковал его.
Поверил хивинец, что спят его спутники. Выждал время, почти неслышно сполз с ковра и подушек и, эфой черной извиваясь, хватая руками паласы, упираясь ногами в курпачи, стал выбираться из юрты. А там, на воле, уже поднялся и, пригибаясь, пошел, шурша песком и сухими травами.
Можно было проснуться тем, кто в юрте. Теперь-то играть ни к чему — зло выпустили. Нет его в юрте. Но страшно было признаться, что играли. И они, Али и Кабул, сопели, как прежде. Обманывали себя, обманывали судьбу и бога.
Только разве обманешь! Сердце Али колотилось. Он задыхался, звал на помощь всевышнего, слал страшные проклятия всем распутницам мира.
Но дыхание его было ровным, как и у Кабула.
Сколько прошло времени, неизвестно. Али казалось, что миновала вечность. А миновали всего лишь какие-то минуты.
Застучали легкие торопливые шаги — явно не хивинца. Тот ступал спокойно и тяжело. Откинулся полог, и вырос в проеме на фоне синего неба и звезд силуэт Кумар.
Она сказала спокойно и устало:
— Уберите хивинца с моей постели. Он мертв…
10
Али прискакал в аул, когда совет на высоком холме уже закончился. И хорошо, что закончился. Переполошил бы своим появлением и своим видом Айдосов помощник: был он черен. И конь был страшен — изошел пеной, ноги его дрожали от смертельной усталости. Пал бы тут же на холме, да плеть седока не давала пасть. Гнала и гнала.
На тревожный топот коня из юрты выскочил Айдос:
— Что, Али?
— Беда, мой бий.
Али хотел слезть с пегого, но не смог, повалился через седло, и Айдос подхватил своего помощника, как подхватывают падающий хурджун.
— Враги, что ли, напали?
— Ой, не знаю, бий. Могут и напасть… Убит хивинец!
Злые желваки заходили на скулах Айдоса:
— Не уберег! Застонал Али в отчаянии.
— Не смог, мой бий.
— Кто посмел?
— Кумар, сноха ваша.
Другое бы какое имя назвал помощник, принял бы Айдос. С болью или без боли, а принял. У него и самого вертелись на языке всякие имена. А вот красавицу Кумар, жену Мыржыка, принять не мог. Что-то нежное, чистое и доброе было рядом с этим именем. И вдруг! Не путаешь, Али? Ее ли это рук дело?
— Да. Вошла к нам в юрту и сказала: «Уберите хивинца с моей постели. Он мертв».
Айдос взял за руку помощника, повел в сторону от юрты, в которой дремали задержавшиеся гости из рода кунград, трое или четверо, велел опуститься на жухлую траву. Спросил:
— Кто знает об этом?
— Кабул.
— А где он?
— В ауле Мыржыка. Стережет тело хивинца. Спрятали мы его в хлеву.
— Не убежит Кабул?
— Ручаться не могу, мой бий. Боится хана. Гость-то был племянником правителя. Казнят нас всех.
Большой тяжелой рукой Айдос тронул плечо Али. Будто похлопал. То, что была тяжела рука, стремянный не почувствовал, а что спокойна — понял.
— Если казнят, то одного меня, — сказал Айдос.
— Зачем же тебя, великий бий? Она виновата. Она, Кумар!
— Нет, Али. Сноха не виновата. Поступила, как должна поступать каждая степнячка, защищая честь семьи и рода. Хвала Кумар!
— О великий бий…
Али хотел сказать, что Кумар сама заманила хивинца в свою юрту, обольщая улыбками и взглядами. Но не сказал. Если бий оправдывает сноху, значит, так нужно ему. Ведь он послал хивинца в аул Мыржыка к этой проклятой Кумар! Не в другое место, не к тому же Кабулу…
Али посмотрел на бия, желая понять его, утвердиться в своих подозрениях, но сделал это так робко, так неясно, что Айдос не заметил ни сомнений, ни любопытства своего помощника.
Он думал о Кумар, думал о себе, о судьбе главного бия.
— Все на себя беру.
Успокоиться бы надо Али. Снял с него бий вину за гибель хивинца. Со всех снял. Даже с этого ничтожного двуликого Кабула. А не явилось спокойствие. Не скажет же Айдос хану, что сам убил его племянника. Да и как такое скажешь! Не поверят, начнут дознаваться, и выйдет, что зарезала хивинца все же Кумар, а рядом были Кабул и Али. Сообщники вроде.
— Великий бий! — протянул руки к Айдосу стремянный, не зная еще, что просить у господина своего: защиты или наказания.
Айдос отстранил их.
— Нет на тебе крови, и не пытайся смыть ее. Чист ведь…
— Гость, однако, мертв?
Не сразу ответил бий, и ответил не то, что ждал Али: Так, может, и лучше.
Голос его не дрогнул при этом. Достоин, значит, был смерти племянник хана или нужна была эта смерть для чего-то великого, о чем не знал Али.
— Остались ли в тебе силы? — спросил Айдос.
— Сколько их надобно, бий?
— Столько, сколько требуется степняку, чтобы пересесть на другого коня.
— Малого требуешь, бий. Сяду.
Тогда садись и скачи обратно в аул Мыржыка. Заройте хивинца в загоне, как падаль, заткнув в его рот кизяк коровий… Кабулу передай: в четверг поедет со мной в Хиву и подтвердит все, что скажу я хану о гибели его племянника. Для других пусть язык его будет немым. Молчащему сегодня даруется жизнь завтра.
— Великий бий! — снова простер руки к Айдосу стремянный, — Хватит ли у меня сил доскакать до Хивы?
— Бедняга… — грустно улыбнулся Айдос. — Разве я требую от тебя невозможного? За аулом Мыржыка тебя сменит Доспан.
В книгу лауреата Государственной премии СССР Тулепбергена Каипбергенова вошли романы «Дочь Каракалпакии», «Последний бой», «Зеница ока». Образ Джумагуль, главной героини романа «Дочь Каракалпакии», является одним из обаятельнейших в многонациональной советской литературе. Через духовное возрождение и мужание героини показана судьба каракалпакского народа в первые годы Советской власти. «Последний бой» рассказывает о коллективизации в Каракалпакии. Роман «Зеница ока» — о проблемах современного села.
Действие романа Т.Каипбергенова "Дастан о каракалпаках" разворачивается в середине второй половины XVIII века, когда каракалпаки, разделенные между собой на враждующие роды и племена, подверглись опустошительным набегам войск джуигарского, казахского и хивинского ханов. Свое спасение каракалпаки видели в добровольном присоединении к России. Осуществить эту народную мечту взялся Маман-бий, горячо любящий свою многострадальную родину.
Перевод с каракалпакского А.Пантиелева и З.КедринойДействие романа Т.Каипбергенова "Дастан о каракалпаках" разворачивается в середине второй половины XVIII века, когда каракалпаки, разделенные между собой на враждующие роды и племена, подверглись опустошительным набегам войск джуигарского, казахского и хивинского ханов. Свое спасение каракалпаки видели в добровольном присоединении к России. Осуществить эту народную мечту взялся Маман-бий, горячо любящий свою многострадальную родину.В том вошла книга первая.
Т. Каипбергенов — известный каракалпакский писатель, автор многих книг, в том числе и книг для детей, живет и работает в городе Нукусе, столице советской Каракалпакии.Свою первую книгу автор назвал «Спасибо, учитель!». Она была переведена на узбекский язык, а затем дважды выходила в русском переводе.И не было случайностью, что первое свое произведение Т. Каипбергенов посвятил учителю. Само слово «учитель» в Каракалпакии, на родине автора, где до революции не было даже письменности, всегда произносилось с глубоким уважением.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда весной 1666 года в деревне Им в графстве Дербишир начинается эпидемия чумы, ее жители принимают мужественное решение изолировать себя от внешнего мира, чтобы страшная болезнь не перекинулась на соседние деревни и города. Анна Фрит, молодая вдова и мать двоих детей, — главная героиня романа, из уст которой мы узнаем о событиях того страшного года.
Немецкий писатель Теодор Крёгер (настоящее имя Бернхард Альтшвагер) был признанным писателем и членом Имперской писательской печатной палаты в Берлине, в 1941 году переехал по состоянию здоровья сначала в Австрию, а в 1946 году в Швейцарию.Он описал свой жизненный опыт в нескольких произведениях. Самого большого успеха Крёгер достиг своим романом «Забытая деревня. Четыре года в Сибири» (первое издание в 1934 году, последнее в 1981 году), где в форме романа, переработав свою биографию, описал от первого лица, как он после начала Первой мировой войны пытался сбежать из России в Германию, был арестован по подозрению в шпионаже и выслан в местечко Никитино по ту сторону железнодорожной станции Ивдель в Сибири.
«Страницы прожитого и пережитого» — так назвал свою книгу Назир Сафаров. И это действительно страницы человеческой жизни, трудной, порой невыносимо грудной, но яркой, полной страстного желания открыть народу путь к свету и счастью.Писатель рассказывает о себе, о своих сверстниках, о людях, которых встретил на пути борьбы. Участник восстания 1916 года в Джизаке, свидетель событий, ознаменовавших рождение нового мира на Востоке, Назир Сафаров правдиво передает атмосферу тех суровых и героических лет, через судьбу мальчика и судьбу его близких показывает формирование нового человека — человека советской эпохи.«Страницы прожитого и пережитого» удостоены республиканской премии имени Хамзы как лучшее произведение узбекской прозы 1968 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.