Непридуманные истории, рассказанные неутомимым странником сэром Энтони Джонсом - [15]

Мы долго стояли на тридцатиградусном морозе в ожидании заселения по казармам. Трое или больше, уже не помню, простудились и в освоении торпедных аппаратов на завтра и в последующие дни уже не участвовали. Они потом подгоняли «материал» по книжке Жюль Верна о подводнике капитане Немо. Шутка. На самом деле, действительно могло закончиться плохо, а если бы я не выкрутился из ситуации с капюшоном, то плохо закончилось бы именно со мной, в первую очередь. Наконец заселились! А что – очень даже миленько. Три ряда двухъярусных кроватей, по двадцать кроватей в ряд, это сто двадцать курсантов в одной отдельной казарме. С учётом сильных холодов и, как следствие, наглухо замурованных форточек для сохранения тепла в казарме, запах от ста двадцати раз в неделю в бане помытых курсантов стоял не просто «пикантный». Воздух казармы был насыщен запахами внутреннего сероводорода, пота и, извините, ночных юношеских поллюций. С третьим источником запаха, правда, командование справилось быстро, применив уже на второй день пищевые добавки в чай на основе брома.

Как это и должно было произойти на самом деле, так оно и произошло. Про то, что в этом году пятого марта, как и десять лет назад, и пять, и в прошлом году приедут курсанты из ЛЭТИ, никто не догадывался. Комдив, наверное, был на задании, начальник штаба в отпуске, а замполит болел. Поэтому мы «свалились» на их, и без того повреждённые морозом и всякой несуразицей, головы, не как какой-то там снежок, а как полновесный айсберг. Комдив только «Ой!» сказать и успел. Казармой не обеспечили, завтра должна будет «вынырнуть» из автономки подлодка, чьё жилище мы временно оккупировали, значит надо дать отмашку пока не выныривать, а они уже кислородный запас почти прикончили. Им назавтра уже и встречу торжественную, и банкет для комсостава… надо откуда-то продуктов подвезти: те, что для курсантов заготовили, мичмана-интенданты давно списали «налево» по отработанному маршруту в Североморский общепит. Я это знаю потому, что в своём единственном кухонном «наряде» выполнял приказ такого вот интенданта и помогал грузить мороженные говяжьи туши на катер, отплывающий в Североморск. «Это же надо, кроме продуктов, им ещё и курсы с лекцией… и экскурсию на подлодку… баню… в Североморский музей боевой славы…» – думалось комдиву с начальником штаба – «Хотя скоро смотр самодеятельности. Может их всех в самодеятельность? А утром в спортзал, в волейбол по очереди с баскетболом? Надо думать!..», и вдруг, как озарение: «Короче, эти из автономки когда?.. Завтра? Завтра! Пусть малым ходом идут, а когда кислород “тю-тю”, пускай всплывают, но ход не увеличивают. Два дня “отобъём”, а когда приплывут, пусть выходят не сразу, а через сутки. Карантин объявим по поводу свинки или что там ещё бывает?.. А потом этих с лодки в казарму через баню одновременно со сменой белья, а тех, наоборот, на лодку для изучения механизмов в реальных боевых условиях. Ещё два дня! И ещё день. А в это время другая лодка в поход на два месяца пойдёт и всё само собой “устаканится”. И никак иначе…». Он на какое-то мгновение забыл про Лидию Павловну, а про Лидию Павловну забывать нельзя даже на мгновение потому, что она являлась не только женой командира подводной лодки капитана первого ранга Вениамина Борисовича Подкаблученко, той самой лодки, что собиралась вернуться из автономного плавания уже завтра. Она была дочерью заместителя командующего Северного флота Адмирала Китобойцева! И она уже салатов нарезала для встречи любимого мужа, и винегрет с горошком, и курочку, и водочку в морозилку… Задержать лодку не получится!!!.. твою мать… но… А вот это по настоящему гениально! На то он и Комдив – Контрадмирал: «Вениамина Борисовича снимем с лодки вертолётом! До подхода на базу! И сразу к Лидии Павловне. Вот так! Исполнять!»!!!

С небольшими отклонениями план сработал, мы окончательно и стационарно заселились в казарму ещё до того, как от причала отошла подлодка – хозяйка этой казармы. Дальше этого пока дело не пошло, адмирал про нас на какое-то время «забыл», не забыв при этом отдать приказ: «Чтоб я этих, мать… курсантов, мать… не видел, мать…», а замполит организовал непрерывный просмотр кинофильмов из запасников дивизионного клуба, начиная, естественно, с киноэпопеи «Броненосец Потёмкин». Нам было велено из казармы не высовываться, а в столовую по двое, перебежками, чтобы не заметили с воздуха. Опять шутка. Двенадцать дней откровенного безделья за государственный счёт – это хорошо, и пятнадцать хорошо; на тринадцатый день старший и младший офицерский состав лодки, из-за которой не так давно был объявлен карантин, отгулял свою положенную после автономки дюжину весёлых денёчков кто в Мурманске, кто в Североморске, и согласился временно взять над нами шефство. Нас «прикрепили» к настоящим морякам Северного флота! Но уже на утро вместо изучения пусковых установок образца 1953 года мы перебрасывали снег навстречу друг дружке по территории, прилегающей к казарме. До обеда!.. А после обеда начмед капитан-лейтенант Могилко, по совместительству замполит Могилко, построил экипаж с внедрёнными в него курсантами и сообщил, что ровно через сорок дней состоится смотр самодеятельности отдельных воинских частей и подразделений Краснознамённого Северного флота. Поэтому: «Кто умеет петь, шаг вперёд!». Мгновенно оценив ситуацию, я первым выдвинулся из строя, за мной ещё несколько «Шаляпиных». «Кто владеет музыкальными инструментами, шаг вперёд!» Ну, и кто же владеет музыкальными инструментами, как не я? Я ими владею в розницу и оптом: фортепьяно, гитара, барабан, бубен и маракасы! Делаю ещё один шаг вперёд!.. Всего я сделал четыре шага, зарекомендовавшись ещё и исполнителем акробатических этюдов и, до кучи, декламатором патриотических текстов.