Непрерывность парков - [37]

Конечно, эта реальность продержится недолго, конечно, Лукас и Сандра выберутся из больницы, и Лукас забудет тот миг, когда он, одинокий и потерянный, постиг всю нелепость своего состояния одиночества и потерянности, и все же, и все же… И вот он лениво (почувствовал себя лучше) начинает посмеиваться над всем этим свинством и вспоминает рассказ, прочитанный чуть ли не столетие назад, о фальшивом оркестре в одном из кинотеатров Буэнос-Айреса. Есть что-то похожее между типом, который выдумал этот рассказ, и им,- неведомо какое, но есть, во всяком случае, Лукас пожимает плечами (он и впрямь делает это) и в конце концов находит ночную рубашку и туфли, жаль, правда, что нет шлепанцев для него – вещь небывалая для города в самый полдень.

Павел Грушко Некто Хулио Кортасар

В августе 1984 года Хулио Кортасару исполняется семьдесят лет. В это трудно поверить – настолько молода, изобретательна, полна живой фантазии его проза. Художник предельно современен – современны проблемы (социальные, психологические, нравственные), которые его занимают, современна его мастера письма.

Избегая соблазна увлечься биобиблиографическим жанром, кажу лишь, что родился писатель в 1914 году в Брюсселе, что детство, юность и годы человеческого и творческого мужания прожил в Аргентине, что не по своей воле – как и многие другие латиноамериканцы – провел последние десятилетия на чужбине.

Автор нескольких романов (один из них – «Выигрыши» – знаком советским читателям), Кортасар еще и замечательный рассказчик – по тонкому ощущению пространства, в которое должна вместиться та или иная тема, по своеобразному способу ее выражения, по абсолютному слуху и чувству ритма. Никто, кажется мне, лучше самого писателя не выразил сущность своего дела: «Все написанное мною – относится к жанру фантастики… за неимением другого названия».

В рассказах Хулио Кортасара встречаются не только фантастические ситуации (к слову сказать, всегда с реалистической достоверностью психологических и бытовых деталей), но и фантастические персонажи вроде хронопов, фамов и надеек из цикла «Жизнь хронопов и фамов». (Один из рассказов о них вы прочтете в сборнике.)

Лишь на первый взгляд кажутся странными эти «зеленые и влажные фитюльки», которые прогуливают по городу своих рыб-флейт, пляшут стояк, коровяк и надею, позволяют путешествовать по себе вещам и людям, бальзамируют воспоминания, делают часы из артишоков, изобретают жизнемометр, делают открытие, что добродетель – микроб, лечат букетами роз, рисуют на черепашьих панцирях ласточек…

Вжившись в сказочный мир этих нелепых и забавных существ, мы вдруг понимаем, что в лице хронопов и фамов пред нами во всем своем разнообразии предстает все тот же род человеческий. Не вступая в спор по поводу литературоведческих терминов, поймем смысл еще одного авторского признания: «Я одержим подозрением о существовании иного порядка вещей, более таинственного и менее постижимого». В большинстве своих работ он словно ожидает, когда на грани действительного и вымышленного объявится область подсознательного, страна интуиции, некий продукт этой дивной (а порою – адской) лаборатории человеческого опыта. Без таких ситуаций, без подобных «включений» нет Кортасара, по ним он больше всего и узнается. И вот что, кстати, говорил Кортасар, отвечая на анкету «Иностранной литературы»: «Считаю, что фантастическое лишено всякого литературного интереса, если оно не возникло из самой действительности,- действительность часто содержит в себе элементы, которые может заметить и опознать только воображение…» Вряд ли мы ошибемся, если скажем, что воображение и интуиция в публикуемом ниже рассказе «Все огни – огонь» помогли автору цепью тончайших ассоциаций навести мостик между эпохой Древнего Рима и современностью.

В этой книжке читатель познакомится с рассказами из разных сборников, в том числе из последних – «Некто Лукас» (книги в чем-то автобиографической) и «Мы так любим Гленду». Но к какому бы периоду творчества Кортасара ни относились эти произведения, мы всегда найдем в них характерные для автора свойства: неожиданность, игру, загадку, парадокс.

Поклонники и обожатели киноактрисы Гленды лишают ее жизни из опасения, как бы их кумир не запятнал живущий в их душах идеальный образ («Мы так любим Гленду»). Герой рассказа «Что нами движет», преследуя убийцу своего друга, расправляется с ни в чем не повинным спутником на корабле, имевшим несчастье вызвать его недовольство. Однако тем, кто прочитает эти новеллы, станет ясно: именно кажущаяся иррациональность происходящего, неподвластность его обыденной логике позволяют автору с такой глубиной обнажить пустоту существования поклонников Гленды, развлекающихся игрой в интеллектуальную элиту, или показать абсурдность изживших себя традиций мести, под сенью которых скрываются агрессивность и равнодушие к жизни ближнего. Не все «секреты» в рассказах Кортасара раскрываются, часто Я ответ на загадку, предлагаемую читателям, неоднозначен («Непрерывность парков», «Застольная беседа», «Инструкции для с Джона Хауэлла») – писатель склонен к мистификации и розыгрышу. Но самой большой тайной остается все-таки тайна мастерства художника. По его признанию, он ни разу не мог воспользоваться ни одной темой, которые ему «дарили» друзья. Его рассказы как бы вытекают из звучания, из темы в музыкальном смысле. Он похож на джазового импровизатора, созидающего на виду и на слуху у зрителей-слушателей свое «сиюминутное» детище, ни на миг не забывая, конечно, о мелодической и ритмической основе – о «блюзовом квадрате».