Непреодолимая сила - [56]

– На что купился? – Сережа по-настоящему испугался. – На что купился, разве не так было?

– Серый… – взгляд Лебедева стал даже сочувственным. – Помнишь тот день, мы с тобой виделись вечером, ты должен помнить? А утром сожгли салон, все здание. Когда я вернулся домой, прибежала Ленка, отдать мне кассу. Представляешь, я-то думал, она все забрала себе. Как в кино – одновременно пришла Таня, конечно, подумала, что мы…. Ну, я и решил, что все к лучшему, и не стал ее разубеждать.

Сережа сидел, потрясенный. Простые Костины слова не оставляли сомнений – все так и было. Да и как могло быть иначе, он же помнит, как Костя прощался с ним, умоляя защитить сестру. Просто ему самому тогда хотелось верить, что Лебедев подлец. И он бросил друга в страшной беде, заставил страдать Таньку…

Осознав сказанное, Сережа выматерился и в ужасе схватился за голову.

– Да что, в конце концов, происходит? – взмолилась Катя, – Рассказывайте с самого начала, я-то ничего не понимаю!

И Костя рассказывал, долго рассказывал, а они молча слушали, потрясенные, только Катя периодически утирала слезы кухонным полотенцем:

– Господи, бедный…

Он рассказал, как отдал, наконец, долг, как вернулся к нормальной работе. Начал с нуля, но вскоре практически в одиночку раскрутил направление – новый босс полностью доверил ему эту тему, переведя на новый уровень заработков. На «транзитных» компьютерах снова начал делать собственные разработки. А через два года Лебедев вложился в фирму, стал компаньоном и взялся за дело уже всерьез – примитивная торговля была ему неинтересна.

Но деньги так и не смогли во второй раз спасти мать. Квартира досталась Лебедеву дорогой ценой. Обеспеченная всем возможным и невозможным, Оленька прожила еще целых пять лет. Днем за ней ухаживала сиделка, а вечером Костя сам заботился о старушке, пытаясь хоть так выпросить прощение у мамы. Умерла Оленька на его руках.

Где-то посередине этого рассказа и заявилась Машка. Присела на краешек диванчика и тоже стала слушать.

– Потом все устаканилось, – продолжал Костя, – хотя было всякое. Сначала дефолт. Потом нас поглотила, конечно, более крупная фирма-разработчик, но я долго работал на них и уже давно управляю московским филиалом.

– Странно, – заметил Сережа, – нет, я всегда знал, что ты пробьешься, но мне казалось, ты никогда не будешь вкалывать «на дядю», при твоей-то любви к независимости…

– Работал сам, пока было возможно. А потом все стало очень жёстко. Не, я, конечно, мог бы и сейчас держать продуктовый магазин или собственную пилораму. Многие наши тогда ушли с головой в оптовую торговлю. Да мне не нужны деньги ради денег. А где интересно – там, извини… Надо было лезть через головы да по трупам, иначе далеко не уедешь. Только это не для меня, никогда ни через кого не перешагивал. В общем, ничего особо крутого, но работа нравится.

– Слушай, а помнишь, этого, компаньона твоего, который тебя кинул тогда?

– А, Мишку-то…

– Ну да. Больше не пересекались?

– А вот представь, забавно… Пересеклись. Точнее, от других людей знаю. Парень, программист, с которым мы начинали, несколько лет назад ко мне устроился, он и рассказал. У Мишки поначалу все было в шоколаде. Наши заказы отработал, получил новые… Но вовремя не сменил направление – продолжал по– накатанному. А те наши первые бухгалтерские разработки вскоре стали не конкурентоспособны. Начал торговать – влип, кто-то кинул… Пытался встать, в девяносто восьмом деньги из банка не смог вытащить. Запил, жена ушла. А сейчас вообще сидит на инвалидности… Кажется, диабет.

– Молодой ведь совсем, – удивилась Катя. – Жалко…

– А мне не жалко! – заявил Серега. – Так ему и надо, с… е.

Лебедев промолчал. Незачем знать друзьям, что он ежемесячно посылает Мишке некоторую сумму – на лекарства. Анонимно, конечно. Никакого подвига милосердия в этом не было – просто Костя слишком хорошо помнил, что значит оказаться в полном одиночестве, без какой-либо помощи.

– Выходит, прав ты был – наказал-то его все-таки Бог… – протянул Звягинцев. – А Вовку почему упустил, интересно?

– Так это хуже намного… что упустил. Безнадежных больных не лечат. Понимаешь, Серый?

Костя потушил окурок и взял следующую сигарету:

– Видишь ли, из трех желаний, которые я когда-то загадывал, сбылось только одно, про работу. Наверное, два других показались Богу излишней наглостью. А я бы предпочел их, но… Мать умерла, а Таня несчастлива. Не, я вроде как существовал – ведь надо было. Занимался горными лыжами, плавал. Турция, Болгария, Кипр… по общей программе. Последние три года нигде не был, работать оказалось намного проще. На отдыхе ведь как – оказываешься в тишине, наедине с собой, а страшнее общества не придумаешь.

– У тебя кто-нибудь был? – осторожно спросила Катя.

– Смотря в каком смысле… Если бы я знал, что Таня не замужем! Конечно, были женщины… но я ни одну не любил. Да не мог я никого любить!!!

– Что есть любовь? – с интонациями Понтия Пилата заявила Машка и полезла в холодильник за новой бутылкой колы. Открыла ее прямо об стол, и уставилась круглыми, как у Кати, глазами, на гостя.

– Прекрати пить эту гадость! – автоматически рявкнул Сергей, но Машка не обратила на него никакого внимания.