Непреклонные - [30]

— Лара, при каких обстоятельствах вы познакомились?

Я приготовилась к долгой осаде, потому что должна была чем-то оправдать дальнее и дурацкое путешествие.

— Оксана, в каком возрасте вы потеряли девственность? — вдруг огорошила меня Якшинская.

Наверное, впервые в жизни я пожалела, что не являюсь сотрудником милиции или прокуратуры, а потому должна строить свою работу на доверии и доброй воле сторон. Но, в данном случае, я не представляла, как надо воздействовать на свидетеля. Властных полномочий нет, деньги ей не нужны, шантажировать нечем. Лучше бы мне сейчас пришлось стрелять…

Разврат у Лары стал идеей-фикс, и я мысленно пожелала ей быть изнасилованной «в очередь». Много лет назад в московском микрорайоне Братеево семь озверевших пьяных скотов надолго, если не навсегда, отбили у меня интерес к любому виду секса.

— В восемнадцать лет, — бросила я, стараясь заглушить воспоминания и вернуться к реальности. — Это имеет отношение к делу?

— Ну, вы такая правильная! — разочарованно протянула Лариса. — А мне, представьте, было двенадцать. Круто, да? И я сразу же залетела.

— А сейчас вам сколько? — Мне хотелось встать и уйти, но было нельзя.

— Двадцать один. Не похоже? — прочирикала Лариса, любуясь своей ногой с платиновым браслетом на щиколотке. — Все говорят, что больше семнадцати не дашь.

— Я бы дала двадцать пять.

Мне стоило больших трудов сдержаться. Похоже, я поступила правильно, потому что мои слова вернули наглянку к реальности. Она поджала губы и заговорила живее.

— У Натальи Лазаревны была знакомая знахарка, она жила в глухой деревне. Кроме неё никто не мог меня туда отвезти. Моя мать и Наталья вместе в школе учителями работали. Моя — математичка, а та — по рисованию и черчению. В учительской много откровенничали, и после связи не теряли. У бабки я каких-то травок попила, и началось кровотечение. Отца-то у меня давно нет, а мать просила сделать аборт. Но в то же время не хотела позора, чтобы все знали. Наталья помогла сохранить грех в тайне. Между прочим, она и сама к этой знахарке возила свою крестницу Милу. Ту, на которую вы работаете.

— Я знаю. Получается, что вы знакомы девять лет. Вполне достаточно, чтобы хорошо узнать друг друга. И вы ведь поддерживали, особенно в последнее время, довольно тесные отношения? Часто встречались, вели беседы за жизнь? Плавали в бассейне, потели в сауне?

— Да, я помнила то добро, которое сделала мне Наталья. Тогда я была бедной девочкой, школьницей, у которой ни кола, ни двора. А потом мне в жизни повезло, и уже Наталья обращалась ко мне за помощью. Конкретно в тот день хотела попросить меня переговорить с Максом. Паша Шестаков говорил вам, что мой гражданский муж — очень влиятельный и богатый человек? И он может очень многое. Наталья об этом знала.

— Сама она не могла выйти на Макса? — удивилась я.

— Могла. Но я должна была провести предварительную, типа, беседу. Кулдошины расширяли бизнес, а на это нужны огромные средства. Наталья мечтала об организации при оздоровительном комплексе современного фитнесс-центра. Короче, чтобы русские люди, у которых мало денег, получали буржуйские блага или совсем бесплатно, или за символическую цену. А ведь кто-то должен всё это оплачивать. Короче, мы с Максом даже поговорить не успели. Он из Таиланда вернулся позже, чем обещал. Может, оно и к лучшему, потому что Макс не пришёл бы в восторг. Русская парная, сауна, душ Шарко, «горячая кушетка», солярий… И всё бесплатно! Ещё антицеллюлитные программы. Но ведь Лазаревну трудно было переубедить. Она, наверное, хотела, что с неё икону написали. Мы на повышенных тонах переговорили, и я сказала, чтобы она сама ехала к Максу по поводу спонсорской поддержки. А вот омоложение в Израиле ей устроили бы. Это — не проблема. Макс хотел её к своему дяде в клинику положить…

— Значит, двадцать седьмого встречи не было? И отказались именно вы? — Я, наконец, заставила девчонку говорить по существу.

— Да, решили дождаться Макса. Это было в тот же день. Мы встретились на парковке у бани. Ни охранников, ни Кулдошина не было рядом. Наталья меня только об одном попросила… — Лариса запнулась, махнула худенькой рукой с косточкой у запястья. — Её больше нет, так что обещания утратили силу. У Натальи ведь любовник был, она с ним ещё до Юрия встречалась. И после свадьбы тоже. Поэтому Никифор и не признавался, что вдвоём они в квартире были, когда труп нашли. Юрий про него ничего не знает. Наталья просила меня, в случае чего, подтвердить, будто я к ней приезжала в тот вечер. Юрию сказала, что едет к Ларисе. На самом деле ехала к нему, понимаете? Кулдошин не должен об этом узнать.

— Она встречалась с любовником в присутствии взрослого сына? Пусть даже там и пять комнат…

— Понятия не имею, для чего они решили увидеться. Может быть, и не для траха. Скорее всего, Нечёсов опять «бабки» клянчил.

— Его фамилия Нечёсов? — Я не сдержала улыбки. — А звать как?

— Григорий. Лазаревна его жалела, как своего ребёнка, баловала. А Кулдошин — мужик ревнивый, не одобрил бы. Короче, Никифора она тоже предупредила, чтобы молчал про Гришу. А сыну всё хорошо, что отчиму плохо. Юрий-то с характером дядька, а Нечёсов к детишкам подлизывался. Так что в тот вечер Никифор с Гришей Лазаревну ждали…