Непредвиденные встречи (сборник) - [36]

Хор прибоя уже не казался ни торжественным, ни грозным-. он был, скорее, насмешливым и угрожающим, веяло из фосфоресцирующего мрака, холодом и безнадежностью…

Если не знает никто, почему улыбаемся мы,

И не знает никто, отчего мы рыдаем,

Если не знает никто, зачем рождаемся мы,

И не знает никто, зачем умираем…

Филипп оступился, больно ударился коленом о камень и погрозил кулаком океану. Оглянулся, но Аларики уже не было видно. Только клочья светящейся пены проносились над мокрыми скалами, словно странные электрические птицы из неведомого мира.

Если мы движемся к бездне, где перестанем быть,

Если ночь перед нами нема и безгласна…

Давайте, давайте, по крайней мере, любить!

Быть может, хоть это не будет напрасно…[15]

— Когда это произошло? — спросил Богданов, чуть более бледный, чем обычно.

— Вчера утром, между завтраком и обедом, — сказал угрюмый Йос.

Два часа назад из сектора скорой помощи УАСС пришло сообщение о смерти эфаналитика отдела безопасности Василия Богданова. Его нашли мертвым после сеанса компьютерного расчета, но тема расчета оказалась стертой в памяти „Умника“ — большого киб-интеллекта Управления, и это было необъяснимо: стереть расчет не мог бы и сам оператор.

Томах невольно сравнивал это происшествие с недавними событиями: появлением „зеркальных перевертышей“, пропажей грузов и, главное, с проникновением в наглухо закапсулированную космостанцию над Орилоухом. Не есть ли это звенья одной цепи?

— И никаких предположений? — спросил он глухо.

Начальник отдела безопасности покачал головой.

— Никаких. Диагноз — колоссальное-нервное переутомление и, как следствие, обширный отек мозга.

— Кто ведет расследование? — спросил Богданов. Он тоже выглядел достаточно спокойным, только у губ легли скорбные складки.

— Пока Шалва, но что он может сделать, не имея предпосылок? Врачи разводят руками, случай беспрецедентный. Непонятно уже то, почему „Умник“, связанный с медсектором напрямую, не вызвал скорую сразу после происшествия. А на вопрос, почему он этого не сделал, ответил: оператор с ним неработа л!

— Откуда же тогда переутомление? — спросил Томах. — Свидетели включения „Умника“ есть?

— Нет, — коротко ответил Йос. — Тестирование „Умника“ показало, что он работал с Василием в режиме „один-на-один“, но какую проблему они решали — неизвестно.

— Я догадываюсь, над чем работал Василий, — медленно проговорил Богданов. — Я подкинул ему проблему „зеркальных перевертышей“ в интерпретации Славы — что они суть средства наблюдения, плюс исчезновения грузов, идущих на периферию. Видимо, он пытался сделать глубокий прогноз.

— Над прогнозом даже эфаналитики не работают до сверхизнеможения. — Керри Йос встал, подошел к Богданову и положил ему руку на плечо. — Нужен профессионал-вычислитель, который смог бы выдержать гонку с „Умником“ в режиме „один-на-один“. Это вывод кибернетиков, конструкторов „Умника“. Только тогда появится шанс заставить его при перенапряжении восстановить память хотя бы частично по „рассеянному эху“ прежних вычислений в блоках эмоций. Ваш друг Филипп Ромашин, по-моему, подошел бы по всем статьям, я слышал о его открытии, но он не сотрудник отдела, s риск в этом деле превышает границы допуска для гражданских лиц. Тебя я тоже не пошлю, на вас со Славой и без того повисло дело Наблюдателя. Кто подойдет?

— Надо подумать, — сказал Станислав. — Идея взять Филиппа…

— Что, не подходит?

— Почему же, подходит, просто я думал… не рано ли? Вы же сами вспомнили открытие, связанное с его именем, он талантливый конструктор и к тому же спортсмен высокого класса…

— Вот-вот, одни добродетели. — Керри позволил себе пошутить. — Именно это меня и привлекает, особенно то, что он спортсмен. Кто-нибудь из вас знает его физические данные?

— Я знаю, — сказал Томах, — не раз его массажировал. По нашей классификации, Филипп — эктомидиал[16]. Чуть-чуть больше, чем надо, вспыльчив, но энергичен, великолепно развит, реакция феноменального типа плюс, кстати, пробуждающийся вкус к риску.

— Ну, последнее, пожалуй, лишнее, — проворчал Керри Йос. Я бы хотел, чтобы этот вкус не развивался по экспоненте.

— У Василия тоже была реакция феноменального типа и чутье опасности, — напомнил Богданов. — Плюс Двенадцатилетний опыт работы в Управлении.

Начальник отдела в задумчивости прошагал вокруг лужицы воды в сверкающем ледяном гроте — так был настроен видеопласт кабинета — и сказал, легонько стукнув кулаком по стене:

— Не о нем сейчас разговор, я имею в виду, не о Ромашине. Подумайте до вечера, потом поговорим. Надеюсь, вы понимаете важность своей работы по „зеркалам“. Уж очень похоже, что кто-то недавно начал „пасти“ нас, человечество, хотя и очень робко, на дальних подступах к нашему центру.

— Как мы за Орилоухом? — уточнил Богданов.

Керри Йос остро посмотрел на заместителя.

— Аналогия есть, однако различий между нашим и их наблюдением гораздо больше, чем сходства. Тем более что мы не знаем пока целей Наблюдателя.

— Правильно, — согласился Томах. — При тех возможностях, что демонстрирует наш Наблюдатель, — вспомните вскрытую станцию над Орилоухом, — он мог бы следить за нами, не открываясь, очень долго. У меня создалось впечатление, что открылся он намеренно. Зачем?