Непредвиденные встречи. Пришествие. Возвращение блудного конструктора. Дети вечности - [5]

Десантолет совершил два витка вокруг спутника звезды, и Умбаа обнаружил на очень низкой орбите наполовину разрушенную автоматическую станцию, передатчик которой слал свое жалобное «жду помощи!..». Людей на станции не оказалось, зато Вихров в ее тесной рубке нашел кассету с магнитозаписью: «Произвел посадку в экваториальном поясе, возле Города! Стартовать не могу: ходовой двигатель разрушен! В живых остались трое! Посадка на планету смертельно опасна! Командир космолета „Могиканин“ Тихонов».

Грант вернул десантолет и запустил над планетой более полусотни зондов для поисков места посадки «Могиканина».

Спустя сутки локаторы одного из зондов зафиксировали яркий радиоответ с поверхности планеты, и Грант, неразговорчивый в последнее время, решительно повел трансгал на более низкую орбиту.

ДЕСАНТ

С высоты двух тысяч километров пушистый шар планеты казался клубком желтого тумана, переливчатым и мягким. Едва видимый сквозь густое месиво атмосферы, единственный материк опоясывал ее по экватору сизой, удивительно одноцветной полосой, разобрать что-либо на которой оказалось невозможным даже в фотооптические преобразователи.

Удивительное началось, когда Грант, помня предупреждение командира «Могиканина», решил приступить к разведке атмосферы зондами. Первый, опустившись ниже поясов радиации, успел передать только сигнал тревоги и замолчал. Второй умолк на высоте трехсот километров, послав прощальный снимок поверхности. Третий успел передать: «Сильное струйное течение! Сносит к полюсу…» — и тоже затих.

Грант послал сразу четыре зонда, один за другим, но добился только того, что последний зонд из этой серии выскочил из атмосферы, как ныряльщик из воды, за тысячу километров от того места, где он в нее вошел.

— Странно, — сказал Грант, сведя брови в одну линию, — очень странно, если не сказать больше…

Росс понимающе кивнул.

— Нужен разведывательный полет. Дорога каждая секунда… Внизу ждут помощи.

«Это ты мог бы не объяснять», — подумал Грант. Мысли бежали торопливо, и тревожное предчувствие сжимало сердце. Наступил тот момент, когда он должен был рисковать жизнью товарищей во имя спасения других людей, и, хотя он знал, что двух решений здесь быть не может, мозг лихорадочно искал другой выход и не находил его. Выхода не было.

«Времени нет, в этом ты прав, дорогой мой математик. Но мне страшно не хочется посылать вас в этот незнакомый и оттого опасный мир. А не посылать вас я не могу, потому что сам идти вниз не имею права и оставить тех троих с „Могиканина“ тоже не имею права, хотя, казалось бы, решение должно быть однозначным. И не объяснить всего этого вам, потому что как человек я без колебаний пошел бы вниз: это в крови у каждого из нас — спешить на помощь к товарищу, но как командир я обязан думать еще и о цели экспедиции, и о вашей безопасности, и о многом другом, о чем вы даже не догадываетесь: о том, что я знаю каждого и мне страшно рисковать вами, вашими жизнями. Не своею…»

— Так, — сказал Грант. Незнакомое ранее выражение нежности промелькнуло на его лице, когда он посмотрел на Реута, промелькнуло так быстро, что его заметил только внимательный Росс. — Другие мнения есть? Я так и думал. Вниз пойдут Умбаа и Вихров. Подготовкой займусь сам. Иван, продолжай зондировать атмосферу, попробуй изменить программу входа. Что-то здесь не так.

Росс молча сел в кресло.

Умбаа прицелился: десантолет вошел в вираж послушно, как собственное тело, подчиняясь приказам. Впечатление гармонии полета вселяло уверенность, и Умбаа почувствовал какой-то азартный восторг, словно перед схваткой с могучим, но уязвимым врагом.

Атмосфера планеты была плотнее земной и казалась насыщенной взвешенной пылью или парами металла. Она не только рассеивала лучи светила по-иному: цвет неба постепенно менялся от густого коричневого в сторону желтых оттенков, — но и вообще почти не позволяла вести визуальных наблюдений за поверхностью.

— Не отклоняйся, — бросил озабоченный Вихров, следя за курсографическим вычислителем. Трансгал сопровождал их лучом лазера, направленным в то место на поверхности планеты, где зонд обнаружил радиоэхо, похожее на отражение от крупного металлического предмета, и отклониться от этого указателя на доли градуса означало уйти от предполагаемой точки посадки на десятки километров.

Океаны, приближаясь, розовели, и становилось понятным, что вода в них, если это вода, конечно, будет турмалинового или сиреневого цвета. Планета превратилась в глубокую дымную воронку с поднимающимися вверх краями. И в этот момент впервые дала о себе знать посторонняя сила.

Десантолет вдруг положило набок и с необыкновенной легкостью поволокло в сторону от лазерной трассы. Автопилот отреагировал на это полным «выхлопом» двигателей, и чудовищный рывок не смогли погасить даже поглотители инерции: Умбаа ударился о подлокотник кресла, Вихрова бросило на аппаратную стойку.

Движение в сторону замедлилось. Невидимый поток энергии двигателей рвал в клочья полосы синего дыма, воздух стегали длинные радужные нити электрических разрядов. Десантолет медленно восстанавливал равновесие; огни на пульте уходили в зеленую гамму.