Неправое дело - [47]

– Он встретил Мари у Лины, когда та жила в Париже. Мари работала у нее еще при первом муже, занималась детьми.

– Как звали ее первого мужа?

– Он был профессором физики, его имя вам ничего не скажет: Марсель Тома.

– А Диего был знаком с Линой?

– Да нет же, Диего работал на Севрана, вот в чем дело.

– А при чем тут Лина?

Мэр уселся, размышляя, как этот тип мог совершить все то, что о нем рассказывали, если он не в состоянии уразуметь историю Диего и Мари.

– Севран, – отчеканил мэр, – был старым другом семьи, особенно Марселя Тома. Они оба коллекционировали машинки, и инженер, приезжая в Париж, всякий раз заходил повидать друга и его коллекцию. Диего работал на Севрана. Поэтому бывал вместе с ним у Лины. Так он и познакомился с Мари.

– А какую работу выполнял Диего для Севрана?

– Он колесил по Франции в поисках машинок. Севран встретил Диего, когда тот перебивался, продавая всякое барахло, и взял к себе на работу. Короче, Диего женился на Мари через два месяца после того, как Севран женился на Лине. И они все поселились здесь.

Луи тоже сел, сохраняя терпение. Он размышлял, как можно так плохо рассказывать. Ну и путаница в голове у этого Шевалье.

– Лина развелась, чтобы выйти за Севрана?

– Да нет же, господи, это было после несчастного случая. Ее муж упал с балкона, плохо ему стало. Она была вдовой.

– Вот как. Расскажите, как это случилось.

– Ну вдова, понимаете. Ее муж упал с террасы. Я слышал об этом от Мари, Лина таких разговоров не выносит. Они с Мари были одни с детьми. Лина читала у себя в спальне, Тома курил на террасе. Лина корит себя за то, что оставила его одного, когда он слишком много выпил. Это нелепо, как она могла знать?

– Где именно в Париже это случилось? Вам известно?

Шевалье снова вздохнул:

– В Пятнадцатом округе, улица Аббе-Кру. Номер дома не спрашивайте, не знаю.

– Не волнуйтесь, Шевалье. Я не хочу вам надоедать, просто пытаюсь представить, как все было: Значит, Лина осталась вдовой с двумя детьми и Мари. А дальше?

– Через год она сблизилась с другом Севраном, и они поженились.

– Ну ясное дело.

– Нужно было кормить детей, работы не было, денег тоже. Муж оставил ей только машинки, замечательные конечно, но она не знала, что с ними делать. Она снова вышла замуж. Впрочем, я думаю, она любила инженера, я в этом почти уверен. Ладно, не важно, все поженились, и Севран поселил своих домочадцев здесь. А теперь Геррек интересуется этим Диего, о котором мы в сущности ничего не знаем, не больше, чем Севран, который подобрал его на деревенской ярмарке, где он торговал своими поделками. Я рассказал Герреку все хорошее, что знал о Диего, – человек надежный, не в меру чувствительный, но хороший и энергичный, каждый день вставал в шесть утра. Его всем не хватало, когда он пропал. А что до Мари… так еще две недели назад она по-прежнему ждала его.

– Печально.

– Очень. И между нами говоря, весьма неприятно для общины, весьма.

– С чего Геррек хочет начать?

– С вас, потом Севран, потом остальные… Намучаются они с помощником, проверяя алиби, и это мало что даст. Здешним жителям не сидится на месте.

– А у вас они уже спрашивали про алиби?

– Для чего это?

– Так спрашивали или нет?

– Конечно нет.

– Значит, еще спросят.

– Вы что, хотите втянуть меня в дерьмо? Это ваше любимое развлечение?

– А вы разве не втянули Мари в дерьмо? С Рене Бланше? И копанием в помойке? В этом ваше развлечение?

Мэр слегка поморщился, вывернул пальцы, не щелкнув суставами, но остался сидеть как сидел. Удивительный он человек, и правда похож на пруд или болото. Луи всегда завораживали жидкости. Наклонишь чашку – и жидкость наклонится, но поверхность останется плоской. Как ее ни верти, а вода всегда плоская. Такой же и мэр. Чтобы ухватить его суть, пришлось бы его заморозить. Но Луи был уверен, что даже заморозь он мэра, тот покроется коркой льда, так что внутри ничего не разглядишь.

– Здесь зимой холодно? – спросил он.

– Редко, – машинально отвечал Шевалье. – Морозов почти не бывает.

– Жаль.

– Откуда вы узнали про мусор Бланше? Разглядели в магическом кристалле или в собачьем дерьме?

– Это вы поручали ей рыться в мусоре?

– Я. Я ее не принуждал и платил за работу.

– Какую цель вы преследовали?

– Это Бланше меня преследует, не путайте. Он задумал сам стать мэром. Я прочно сижу в своем кресле, но насколько я знаю этого человека, он не остановится ни перед какой мерзостью. Я хотел знать, что он мне готовит.

– И много вы узнали из его мусора?

– Он дважды в неделю ест курицу и часто консервированные равиоли. Откуда он, неизвестно. Семьи нет, в партиях не состоит, никаких политических связей, ничего. Туманное прошлое, не за что зацепиться.

Шевалье скривился.

– Он сжигает свои бумаги. Именно узнав об этом, я и нанял Мари в надежде, что хоть какой-нибудь клочок уцелеет. Что вы скажете о человеке, который жжет свои бумаги? И который ни под каким предлогом не желает нанять горничную? Но Бланше аккуратен, объедает своих цыплят до костей, банки из-под равиоли выскребает дочиста, сигары докуривает до конца, пока не обожжет себе пальцы, и ни одна бумажка от него не ускользает. Его отбросы – мусор в чистом виде, только выжимка без всякого содержимого, а еще пепел, сплошной пепел. Если, по-вашему, это нормально, то я так не думаю.