Неправильное число - [49]

– Ну что? – спросил рыжий, останавливаясь и тормозя остальных.

Олег не собирался никому ничего рассказывать, не доложив сначала обо всем Вербицкому, но Дима, как выяснилось, имел на этот счет иное мнение:

– Снотворное, – ответил он приятелю, опередив вице-капитана. – Очень сильное и очень много. У бедняги Артемио просто не было шансов проснуться.

– Черт, – буркнул рыжий.

– Андрей еще в каюте? – спросил Олег.

– Они с Тёмой и Инной ушли за Галей, а потом собирались в рубку, – сообщил Максим. – Война войной, а завтрак по расписанию.

– Тогда и мы туда, – обернулся к спутникам Олег.

– А как мы потом вернемся без тебя? – спросил Рома. – Вдвоем же, типа, нельзя ходить!

– Могу с вами прогуляться, – предложил Стас. – Тут и без меня отлично справятся. Справитесь же?

– Справимся, куда денемся, – хмыкнул Гера.

Мамаев был последним, кого Олег охотно принял бы в компанию, но больше никто присоединиться к ним не предложил, и юноша кивнул:

– Хорошо, так и сделаем.

– Ну что? – один в один повторил вопрос Артема Вербицкий, едва Олег переступил порог рубки. Время завтрака и в самом деле уже наступило, но никто, кроме Тёмы, тарелку с голубым варевом не взял.

– Адская доза снотворного, – сообщил юноша, проходя на свое место. – Без вкуса и запаха. По словам Коры, людям достаточно крупинки размером с просяное зернышко, чтобы проспать несколько суток, а в бутылку всыпали столько, что усыпило бы и инопланетянина. А человека вот убило.

– Едва ли на нас и на инопланетян действуют одни и те же лекарства, – с сомнением покачала головой Инна.

– За что купил, за то и продаю, – развел руками Олег. – Все вопросы к Коре.

– Снотворное взяли в медотсеке? – предположил Андрей.

– Да, – кивнул юноша. – Кора показала мне стенной шкаф, где оно хранилось. Что-то типа пузырька из темного стекла, без этикетки, на отдельной полочке.

– Там было как-то обозначено, что это именно снотворное? – уточнил капитан.

– На пузырьке нет. На полке есть какие-то значки, но если это и надпись, то не русская. Я бы сказал, вообще не земная.

– Ясно, – кивнул Вербицкий. – Кора!

– Да, капитан, – тут же возникла между ним и Олегом голограмма.

– Есть информация о том, кто заходил в медотсек?

– В первый день во время экскурсии там побывали все без исключения, капитан. После тоже заходили многие, учета я не вела.

– Едва ли кто-то смог бы похитить снотворное во время экскурсии, – заметила Инна.

– Это исключено, – подтвердила Кора. – Тогда никто даже не подходил к этому шкафу.

– А в другие разы? – спросил Андрей.

– Я же сказала: учета я не вела.

– А не было ли такого, чтобы кто-то интересовался шкафом? – зашел с другой стороны Вербицкий. – Спрашивал, что в нем? Как я понимаю, просто догадаться, что это именно снотворное, а не, скажем, витамины от перхоти, было затруднительно?

– Я бы сказала, невозможно догадаться, если только ты не владеешь профессиональным жаргоном жнецов и не знаком с их специфической графикой.

– Что? – не поняла Инна. – Каких жрецов?

– Жнецов. Это… Скажем так, это те, кто непосредственно занимался подготовкой корабля. Надписи в медотсеке сделаны ими для меня, а не для вас, они стандартные для «Ковчегов».

– Так спрашивал кто-нибудь вас о содержимом данного конкретного пузырька? – напомнил о своем вопросе Андрей.

– Да, – кивнула Кора. – Всего один человек за все время вашего пребывания на борту.

– И кто же это был? – дернулся вперед капитан, словно рыбак, заметивший нырок поплавка.

– Галия Измайлова, – ответила Кора.

21

Борт самолета, выполняющего рейс SU-2090 Москва – Белград,

4 июля 20… г.

Одиноко сидя в самом хвосте полупустого салона «Боинга», Настя зачарованно взирала на бескрайнее «белое безмолвие» за кажущимся таким тонким и ненадежным стеклом иллюминатора. Не знай она, что сейчас середина лета и там, внизу, под крылом, задумчиво шелестят изумрудно-зеленой листвой вековые дубравы почти родного Белорусского Полесья, непременно решила бы, что самолет летит где-то над заснеженной январской степью. Но нет, то был не снег – облака, казавшиеся отсюда плотными и твердыми, хоть ногами по ним ходи. Настя даже представила на миг, как бегает там, внизу, но тут же поежилась: какой же снаружи, должно быть, дубняк! Пилот, многословно рассказывавший об их полете после взлета и набора высоты, помнится, сказал, что минус тридцать. Он еще пошутил: «За бортом довольно тепло для такой высоты, всего каких-то минус тридцать, но все же советую вам не покидать наш самолет до прибытия в аэропорт назначения». Должно быть, ему там, в кабине, было скучно и хотелось поболтать хоть с кем-нибудь.

Насте тоже было немного скучно. Неугомонный Артем еще до взлета с разрешения стюардессы, улыбчивой девушки азиатской внешности в стильной мандариново-красной форме, пересел вперед, на четырнадцатый ряд – благо свободных мест в салоне было, кажется, больше, чем занятых. Дело в том, что в тринадцатом ряду – вопреки своему «несчастливому» номеру, одному из лучших в эконом-классе, с увеличенным расстоянием между креслами (девушка обратила на это внимание, когда шла мимо к своему месту), расположилась пани Горска. Доводы Насти, что блондинка все равно отсюда никуда не денется и дышать ей в затылок весь перелет бессмысленно и нелепо, успеха не возымели, и девушка махнула на спутника рукой: пусть делает как хочет. Сама, впрочем, пересаживаться наотрез отказалась, отговорившись тем, что полька может ее узнать и насторожиться. С этим аргументом Артем неожиданно согласился и, оставив спутницу коротать полет в одиночестве, ушел вперед.