Неповторимое. Книга 7 - [77]

Но не должно быть такого, чтобы СМИ были зависимыми только от миллионеров. А когда в эту сферу хотят внести признанные во всем мире элементы справедливости, поднимается визг на всю планету — «ущемляются права человека и независимость СМИ». Даже конгресс США «заседает» по этому поводу. Эти же вопросы задаются в европейских и международных организациях (конечно, будут задаваться, если подключается огромный капитал для нагнетания психоза).

Но теперь эта «лавочка» кончается. Березовский в письме президенту РФ еще и угрожает: «Господин Президент! Остановитесь, пока не поздно!» Это выглядит смешно. Методы, которые применял Березовский в отношении Ельцина, здесь совершенно бесполезны. Путин не Ельцин: если он сказал, то обязательно сделает. Для Путина честь и совесть превыше всего. А Березовскому и Ельцину эти понятия вообще неведомы. Главное их кредо — ложь и нажива любыми путями. Теперь СМИ будут контролироваться общественностью, желательно лицами с безупречной репутацией.

Мы не можем допустить, чтобы крупный капитал, нажитый незаконно или преступным путем, продолжал разваливать наше государство, монополизировав СМИ и используя это оружие в своих целях.

Президент РФ В. В. Путин принимает все меры к сохранению и развитию государственных структур, обеспечивающих суверенитет и независимость страны, развитие Вооруженных Сил и военно-промышленного комплекса, стабилизации и развитию нашей экономики.

Ясно, что в решении всех этих проблем огромную роль должны сыграть независимые СМИ. Я уверен: со временем будут созданы все условия, чтобы журналисты могли действовать объективно, творчески, профессионально и свободно. Разумеется, и сама информация должна быть точной, объективной, чего, к сожалению, недостает многим изданиям и телекомпаниям, а многим «мастерам телеэкрана» — и элементарной журналистской этики. К примеру, Доренко добился личного разрешения Президента РФ допустить его на базу в Видяево, где проживают семьи погибших моряков. Поехал, встретился и… переврал. Вот вам «свобода слова» в понимании этих господ. Нет, по-настоящему свободный журналист не должен терять свою честь, совесть, благородство. Он просто обязан быть высоконравственным человеком, коль ему доверили такое оружие.

После обнародования «Доктрины информационной безопасности» даже некоторые депутаты, то ли заблуждаясь (это лучший вариант), то ли по заданию березовских и гусинских (а следовательно, Запада) подняли настоящий вой на радиостанции «Эхо Москвы»: мол, доктрина хочет загнать в моноканал, вернуть прошлое, создать закрытое общество, где никто ничего не знает, а власть скрывает от народа все то, что ей показать не выгодно. Подумать только! — они возмущаются. Почему? Потому что средствам массовой информации запрещается вторгаться в частную жизнь! А что здесь противозаконного, антигуманного? Такие запреты существуют во всем мире. А что, журналист, невзирая на пожелания гражданина, имеет право спорить с ним за обеденным столом, должен присутствовать при стирке белья и стоять в любое время суток у его постели? Конечно, если гражданин совершил аморальный поступок, выиграл или проиграл большую сумму денег в казино, хапнул несколько миллионов долларов, обманул власти или общественность, украл автомобиль, приобрел неизвестным путем несколько вилл, имея месячный оклад в три тысячи рублей, — в этих и подобных случаях журналистское расследование должно проводиться обязательно, поскольку в данных случаях налицо отклонения или явно уголовное преступление.

Господа, поднявшие настоящую бурю по поводу доктрины в доказательство своей якобы правды проводили параллель между аварией на Чернобыльской АЭС и трагедией на подводной лодке «Курск». Мол, и в том, и в другом случае власти врали, общественность не получала свое-временно достоверную информацию.

С полной ответственностью заявляю, что и это тоже является заблуждением уважаемых депутатов (не называю их фамилий, дабы не ставить в сложное положение), если не умышленными действиями. Я не принимал участия в морских учениях, но на Чернобыльской АЭС работал май, июнь и июль месяцы 1986 года (авария произошла 26 апреля 1986 года). При ликвидации последствий катастрофы руководил частями войск Киевского, Прикарпатского, Белорусского и отдельными полками ряда других военных округов, выделенных для этой цели. Ни на протяжении этого периода, ни в ходе последующих действий (я приезжал туда еще поздней осенью 1986 года) я не видел скрытых от народа действий ни у оперативной группы Правительства СССР, которая размещалась непосредственно в Чернобыле, ни у самого Правительства СССР. Если кто-то утверждает обратное, то это явная клевета. Не хочу никого выгораживать и защищать, но я против создания ложного представления у народа о катастрофе на Чернобыльской АЭС. Просто никто не мог первоначально представить масштаб и степень создавшейся опасности.

Безусловно, ошибки, неточное и несвоевременное информирование всегда случается, когда происходят события, аналогов которым на практике еще не было. И в случае с Чернобыльской АЭС было точно так же. Ни специалисты — ученые самого высокого уровня (академики Александров, Велихов, Легасов, Письменный и другие), ни военные, в том числе военные ученые, ни тем более Правительство страны не имели опыта действий при такой аварии на атомной электростанции. Поэтому, естественно, были и ошибочные решения, ошибочные действия, а в прессу проникала ошибочная информация. Бывали случаи, когда часами и даже сутками не знали, что же лучше предпринять, чтобы погасить, наконец, «дыхание» взорвавшегося реактора, который выбрасывал в атмосферу огромные смертельные дозы радиации для всего живого.