Неповторимое. Книга 5 - [52]

Насколько эта информация была достоверна, судить было трудно. Не исключено, что торговец все это высказал, чтобы потрафить мне и закрепиться в моих глазах как ценный осведомитель. Но нельзя исключить, что многое соответствовало действительности, особенно по Кунарской операции.

Проведение операции в провинции Кунар, которая простирается вдоль границы с Пакистаном от Памира на юг до провинции Джелалабад, явилось крупным событием и в жизни афганского народа, и в деятельности их Вооруженных Сил, и в деятельности нашей 40-й армии. Эта операция заняла особое место в истории Афганистана не только по своему размаху и масштабу, не только по количеству привлеченных сил и средств с обеих сторон, но главным образом по методам и ее итогам. В результате этой операции можно было свободно ездить по дороге Джелалабад — Асадабад — Асмар и даже в район Барикота, хотя до этого в течение нескольких лет это было совершенно исключено (моджахеды пропускали только торговцев).

Но Кунарской операции предшествовали другие события.

По просьбе Б. Кармаля (а он это делал, обращаясь к маршалу С. Л. Соколову, который руководил Оперативной группой МО СССР в ДРА, или непосредственно в Москву —  к руководству страны!) в течение 1984-го и в первой половине 1985 года по всей стране были проведены значительные меры военного характера, в результате которых, по его логике, можно было ожидать серьезных изменений к лучшему. Однако этого не случилось, а даже наоборот — противостояние усилилось.

В декабре 1984 года перед тем, как выезжать в Москву для доклада об организации работ по созданию погранвойск Афганистана, я побывал в 5-й мотострелковой дивизии, которая базировалась в основном районе Герата и Шинданда провинции Герат, но сфера ее оперативной ответственности фактически распространялась на все провинции ДРА, которые граничили с Ираном.

Дивизия проводила плановую операцию по разгрому базового района мятежников в горном районе Луркох провинции Фарах. Эта база имела исключительное для моджахедов значение на иранском направлении, тем более что здесь располагался один из центров подготовки душманов.

Командир дивизии генерал Г. П. Каспирович принадлежал к числу наиболее способных. Находясь фактически в отрыве от главных сил армии, он умело организовывал жизнь и боевую деятельность своих частей, правильно взаимодействовал с правительственными войсками и государственными органами и держал постоянно на прицеле все бандформирования, расположенные в его зоне.

Вот и сейчас боевые действия по захвату базы мятежников в Луркохе Каспирович провел по законам военного искусства, проявив при этом немало творчества. Внезапными ночными ударами с разных направлений ему удалось захватить все основные высоты в этом горном массиве и обеспечить контроль над всей местностью, как на подступах к входу в ущелье, которое разрезало горы — скалы на две части (кстати, от основного ущелья в стороны отходили ущелья поменьше), так и над горами. Поэтому с утра под прикрытием артиллерийского огня удалось разминировать все подступы, а затем, подавив противника огнем артиллерии и ударами авиации, он ввел главные силы. Перебив всех сопротивляющихся и захватив пленных, Каспирович прекрасно выполнил поставленную задачу, причем с нашей стороны во всей операции погибло три человека: один был убит снайпером, второй подорвался на мине душманов, третий сорвался со скалы и разбился в ущелье во время ночных действий по захвату высот.

Тактика действий по овладению горными массивами и находящимися внутри них базами противника весьма поучительна. В том числе и способы овладения пещерами, которые как снаружи, по периметру всего горного массива, так и внутри ущелья были заполнены мятежниками и запасами оружия, боеприпасов, продовольствия. Интересно, что в пещерах находились не только зерно, мука, рис, жиры, консервы (говядина), соль, чай, сахар, но и уже готовые хлебные лепешки, которые иногда были сложены целыми горками и хранились месяцами, а некоторые даже годами, причем не портились. В некоторых семьях, отправляя сына на войну, мать пекла лепешку, делила ее на две равные части и одну отдавала сыну в поход, а вторую заворачивала и прятала до его возвращения в отчий дом. И когда сын возвращался с войны, мать доставала вторую половину лепешки, которая как бы сохраняла ему жизнь, и сынок съедал ее.

База мятежников в Луркохе была весьма необычна. Вначале нам попадались клочки обработанной земли, где выращивалось все — от овощей до пшеницы. Затем шли учебные поля, где проводились занятия по огневой подготовке (стреляли из всех видов стрелкового оружия до гранатометов включительно), по тактике, саперному делу (установка и снятие противопехотных и противотанковых мин, фугасов, зарядов). Далее шла тюрьма. Она представляла собой отрытый на глубину четырех метров ров шириной до пяти и длиной около пятидесяти метров. В ров спускалась массивная глинобитная лестница. Внизу справа и слева выработаны ниши — камеры приблизительно два на три метра. В каждой камере были цепи, на которые сажались заключенные (как собаки) и кандалы. Лицевая сторона закрыта решеткой из толстого металлического прута. В решетке дверца. В торце рва-тюрьмы находилась большая, почти на ширину рва, ниша-«зал», где были расставлены и разложены различные орудия пыток, начиная от плеток, палок, цепей для ударов и кончая ножами, большими ножницами, топорами, металлическими штырями и мощными клещами, а также мангалом, на котором раскаляли эти клещи и, возможно, штыри. Сверху по периметру, примерно в двух метрах от рва, была построена толстая, трехметровой высоты саманная стена, на каждом углу которой возвышалась небольшая башня для охраны. Тюрьма испускала зловоние. Видно, ею пользовались активно, но в то время мы никого в ней не застали.