Неповторимое. Книга 2 - [31]

— Мы должны не только лично передать письмо, но как делегация встретиться и устно доложить, как живет и учится личный состав. Поэтому очень вас просим доложить Леониду Ильичу о прибытии нашей делегации. Нам потребуется всего несколько минут для доклада.

Полковник КГБ внимательно, не перебивая, выслушал Ланге и, пообещав решить вопрос, исчез. Вернулся минут через 15–20.

— Пойдемте, я провожу вас.

Ланге, к моему удивлению, немного подрастерялся, начал суетливо проверять свою папку, отыскал перечень материалов, еще какие-то справки, и мы отправились. Его волнение передалось мне — я тоже стал почему-то нервничать. По дороге к нам молча присоединился майор в такой же, как и у полковника, форме. В приемной находилось двое штатских. Сопровождавший нас полковник сказал:

— Вот привел. Обратно их выведет товарищ майор.

Майор в знак подтверждения принятой команды кивнул головой, а полковник, попрощавшись, ушел. Один из штатских обратился к Ланге:

— Вы готовы? У Леонида Ильича Константин Устинович. Беседа будет в его присутствии. Вы готовы?

Ланге опять засуетился и глянул на меня. Я говорю:

— Конечно, готовы.

Штатский исчез за дверью, потом тут же появился и, широко распахнув дверь, громко объявил:

— Заходите, товарищи.

Ланге чуть ли не строевым шагом рванулся вперед. Я — за ним, стараясь идти в ногу, — порядок должен быть во всем. У Ланге вся грудь была в орденах и медалях. Со своей бритой большой головой и широкой грудью он был похож на монумент. Я же, длинный и худой, в этом «дуэте» не смотрелся. Ранжир у нас выглядел недостаточно эффектно, поэтому я держался несколько левее и на полшага сзади. Мы «отрубили» несколько шагов и остановились посреди просторного кабинета.

Из-за стола поднялся такой же крепкий и сбитый, как борец-тяжеловес, симпатичный человек, одного роста с Ланге, однако, в отличие от него, — с пышной черной шевелюрой. Он приблизился к нам, энергично поздоровался и, не дав ничего сказать Ланге, обратился к своему товарищу, который тоже поднялся, но стоял у стола — это и был Черненко:

— Костя, смотри, какие красавцы, сколько орденов, какие богатыри!

— Да, делегация что надо, — подтвердил Черненко.

Нас усадили. Принесли чай. Ланге пытался несколько раз вставать для доклада. Но Леонид Ильич все усаживал его и, наконец, попросил:

— Спокойно, сидя, расскажите, как вы живете, какие задачи решаете, что вас беспокоит?

Этот мирный, добрый тон, конечно, снял напряжение. Дальше все пошло как по маслу. Полковник Ланге, попивая чай, подробно рассказал о боевом пути полка, за что получил ордена и почетное наименование «Кишиневский», как полк (точнее, дивизия в целом) попал в Черкассы, как организованы жизнь, быт и боевая учеба, какие у полка проблемы. Дойдя до основной цели нашего визита, он достал из папки отпечатанный листок с перечнем материалов, затем вдруг неожиданно для всех достал большой носовой платок и, приговаривая: «Хороший чай», — начал вытирать свою бритую голову и шею. Все рассмеялись. Я-то понимал, почему полковник вспотел: надо было как-то помягче выразить наши просьбы, но как? Как все это доложить, чтобы оно выглядело и корректно, и убедительно, и, что самое главное, обеспечило бы принятие положительного решения.

— Тут вот мы перечислили, что желательно нам для проведения ремонта… — нерешительно промолвил Ланге извиняющимся тоном и протянул Леониду Ильичу листок.

Пробежав глазами лицевую сторону, Брежнев перевернул листок наоборот, но там ничего не было. Тогда он опять начал читать напечатанное и, сделав суровое лицо, покачал головой, делая какие-то пометки прямо на листке:

— Да, вы размахнулись… Это же капитальное строительство нового военного городка?!

Ланге опять достал носовой платок, стал усердно вытирать затылок и едва слышно произнес:

— Это мы по максимуму, завышенно… Конечно, рассчитываем на то, что можно.

Тем временем Леонид Ильич передал листок со своими пометками Черненко, и вдруг оба они начали так хохотать, что нам ничего не оставалось делать, как присоединиться к ним, хотя, в принципе, мы с Ланге не могли понять, что так развеселило Брежнева и Черненко. Глядя на нас и наш бестолковый смех, они вообще покатывались до колик.

Наконец, отдышавшись и вытерев слезы, Леонид Ильич сказал Черненко:

— Передай, чтобы нашим подшефным подготовили вагон и, кроме перечисленного, заполнили его пиломатериалами. В хозяйстве все сгодится.

И, уже обращаясь к нам, заметил:

— Я там немного поправил цифры — в основном добавил нули. Передайте командованию полка и всему личному составу, что шефы всегда будут благодарны воинам за совершенный подвиг, в том числе при освобождении Кишинева. Желаем всяческих успехов в боевой и политической подготовке!

Распрощались с нами Леонид Ильич и Константин Устинович по-доброму, тепло. Мы пригласили их в полк, а в ответ Леонид Ильич сказал:

— Уверенно обещать, что приеду лично, я сейчас не могу, но то, что шефы от Кишинева приедут, гарантирую.

Действительно, в начале 1951 года такая делегация в полк приезжала.

В итоге встречи с Л. И. Брежневым и К. У. Черненко нашему полку Кишинев отгрузил, а мы через две недели получили вагон различных материалов, что с лихвой хватило на капитальный ремонт всех основных помещений, который и был проведен, пока полк находился в летних лагерях. Правда, на обратном пути полковник Ланге все сокрушался, что при докладе выглядел довольно глупо — ехать за тридевять земель и просить только 150 килограммов гвоздей и приблизительно столько же краски! Я разделял его переживания, но все уже было позади, упущенного не вернешь, главное же — цель достигнута!