Неповторимое. Книга 2 - [19]

— Сегодня и завтра привезут документы все остальные части. У нас фактически за дивизию все готово. Послезавтра приедет генерал-майор Толканюк — начальник оперативного отдела армии, но, кажется, он уже заместитель начальника штаба армии. Он проверит все документы, и комдив поедет докладывать их В. И. Чуйкову. Поговаривают, что командарм должен быть назначен заместителем Главкома группы войск. Ну а вам спасибо. Можете ехать обратно.

Мы распрощались. Я отправился в отделение кадров дивизии провести разведку в отношении себя. Мне сразу сообщили, что я перевожусь в другую дивизию Группы, в артиллерийский полк, на должность заместителя командира дивизиона. Я стал протестовать, просить, чтобы отправили на Родину и уволили, так как я намерен поступить в институт, и это можно сделать уже в этом году. Вокруг меня собралось все немногочисленное отделение кадров. В итоге начальник звонит командиру дивизии и спрашивает, когда можно подойти с докладом — накопилось много документов. Комдив сразу пригласил его к себе. Я попросился вместе с ним, но меня отговорили, мол, так можно только испортить дело. Стали ждать, когда начальник вернется от комдива. Я расхаживал по коридору, нещадно дымил, прикуривая одну папиросу от другой, и рассуждал приблизительно так. Я воевал, как все, выполнил свой долг. Сейчас нормально выполнил последнее задание — по расформированию полка. Подавляющее число офицеров полка и дивизии увольняются. А я что, хуже, что ли? Пока еще молод, могу закончить институт и работать в той области, которая уже запала мне в душу, — строить корабли. Ведь это прекрасно! Стране нужны такие специалисты. А в армии должны оставаться в основном кадровые военные. Кстати, на эту тему я говорил с командиром полка и просил его ходатайствовать перед комдивом. Вроде он уже переговорил, и последний даже пообещал посодействовать, если я хорошо справлюсь со своим председательством. А теперь что получается?

И вот так я ходил по коридору и жалел, что не воспользовался случаем, когда встретился сегодня сразу и с комдивом и с комкором. Надо было им об этом сказать, глядишь, мой вопрос и решился бы. Через час кадровик вернулся. Ничего не спрашиваю, но смотрю ему в глаза, а тот вздыхает:

— Ничего не вышло.

Как я его понял, ничего и не выйдет. Оказывается, командующий артиллерией армии генерал-лейтенант Пожарский лично подписал список из небольшой группы офицеров-артиллеристов, которые сейчас находятся в расформировываемых дивизиях и которых надо сохранить, направив в дивизию, не подлежащую расформированию. А Пожарский — самый близкий к Чуйкову человек.

— Я поеду к Пожарскому или Чуйкову. Моя же судьба решается!

— Пожарский в Москве, а Чуйкову сейчас не до этого. Ты не горячись, — уговаривал меня кадровик. — Когда все успокоится, можно будет решить все проблемы. Напишешь установленным порядком рапорт и будешь пробивать. А вот твой командир полка, очевидно, на днях уедет в Москву — в распоряжение Главкома Сухопутных войск, которым сейчас является маршал Георгий Константинович Жуков. Группой войск у нас здесь командует генерал армии Соколовский, а у него заместителем — Василий Иванович Чуйков.

— А почему наш командир полка уезжает, ведь документы еще не утверждены?

— Да какое это имеет значение?! За командира полка останется майор Каун, а ведь полка фактически уже нет.

Ехал я к себе в Целленроду с тяжелыми мыслями. Начальник тыла тоже сидел молча. Потом неторопливо заговорил:

— Вот если они отправят меня сейчас в гражданку — это в самый раз. У нас требуется директор совхоза. А я в этом совхозе три года агрономом проработал, хорошо знаю хозяйство и меня уважают… А какие у нас края…

И всю оставшуюся дорогу рассказывал, какие у них на Черниговщине земли, леса, реки. И, конечно, люди. А какие ярмарки! Вообще-то, он, наверное, немного привирал — у нас в Армавире тоже ярмарки были красочные, но скромнее, чем у этого рассказчика. Я хоть и молчал, но полностью ему сочувствовал, так как сам переживал то же, что и он.

Приехав к себе, сразу отправился к командиру полка. Тот был один. За окном уже смеркалось, поэтому была включена настольная лампа. Мы тихо беседовали, никто нас не прерывал, телефоны молчали — полка не было, и жизнь померкла. Я подробно доложил, что всё сдано — знамя, печати, штампы, финансовые бумаги, все ведомости и акт о расформировании полка. Сказал, хотя он это знал не хуже меня, что все офицеры и личный состав отправлены по назначению, а вооружение и все виды запасов вывезены на дивизионные и армейские склады. Помещения тоже все переданы, за исключением тех, где еще размещается 17 наших офицеров и взвод солдат. Рассказал подробно о моей встрече с комдивом и комкором, а также о моем разговоре с кадровиком.

— Да… хоть всего этого и надо было ожидать, но все как-то очень уж неожиданно. Вот и я завтра с семьей отправляюсь на Родину. Уже получено официальное распоряжение, переговорил с командиром дивизии, билеты заказаны, так что утром — в путь.

Наступила целая полоса разлук, а сейчас вот пришла пора проститься с Дегтяревым. Конечно, он был добросовестный, очень честный и порядочный офицер. Излишняя суета объяснялась только его беспокойством о деле, о недопущении происшествий, стремлением поддерживать порядок.