Непотерянный рай - [63]
— Если бы у меня был твой талант, я бы все время рисовала. Ты должен работать.
— Может быть, начну, хотя это не самое главное. Самое главное — что ты меня любишь и что ты со мной! Нас ждет Канн — и я счастлив!
— Это правда?
В ответ Анджей улыбнулся.
XIX
После нескольких дней пребывания в Венеции Анджей решил изменить их традиционный туристический маршрут: с Листа ди Спанья, мимо Риальто на площадь Сан-Марко… Но этот маршрут очень нравился Эве, какой бы улочкой они ни шли в направлении Сан-Марко, на каждой — богатые, освещенные даже днем витрины. Поэтому Анджей, желая свернуть Эву с этого пути, должен был «маневрировать»…
Планы прогулок он набрасывал обычно с утра. Ранние завтраки и разговоры, во время которых они вспоминали предыдущий день и строили планы на грядущий, были для них самыми приятными минутами их путешествия. Улыбающийся Умберто вносил поднос с душистым кофе и снежно-белыми рогаликами.
— Доброе утро, синьор Умберто! Спасибо, спасибо. — Они приветствовали его по-итальянски и благодарили за завтрак.
Эва сразу же начинала хлопотать, резала булочки, разливала кофе, а за дверью уносился вдаль голос Умберто, он уже с утра мурлыкал арию из «Риголетто». Анджей же приступал к составлению плана прогулок по городу.
— Сегодня хорошая погода, давай катером доберемся на Лидо или на остров Джудекка.
— На Лидо! Так много об этом слышала!
— Сейчас не сезон, но посмотреть стоит.
Они ездили на Лидо, а потом на островок Сан-Джорджо Маджоре и снова к монументальному собору Санта-Мария делла Салюта, напротив площади св. Марка, где Анджей пытался увлечь Эву тициановским «Жертвоприношением Авраама», Давидом и Голиафом.
На другой день он за завтраком предлагал:
— Сегодня я хотел бы показать тебе кондотьера Коллеони на площади Скуола Сан-Марко. Правда, это несколько в стороне от нашего обычного маршрута.
Эва охотно соглашалась, и они снова шли крутыми улочками, проходили по мостикам через каналы, которые здесь назывались «рио», потому что когда-то это были островки, разделенные узенькими проливами.
На площади Скуола Сан-Марко их приветствовал остановленный на скаку прекрасный конь и стоящий в стременах рыцарь с ожесточенным и сосредоточенным лицом. Всадник и конь были слиты как бы в одно целое, демонстрируя непобедимую силу и мужество. От бронзовой фигуры веяло холодом, она поражала застывшей мощью.
Эва осмотрела памятник со всех сторон и потеряла к нему всякий интерес, но Анджей не сдавался, он решил пробудить в ней хотя бы любознательность.
— Эта прекрасная скульптура сделана Андреа Верроккьо, учеником которого был не кто иной, как Леонардо да Винчи. У памятника любопытная история…
— Сколько ты всего знаешь, Анджей. Расскажи, я охотно послушаю, только сначала давай купим мороженое.
— Отлично, — согласился он, и через минуту у них в руках уже были стаканчики с мороженым.
— Я слушаю, — сказала Эва, устраиваясь поудобнее на ступеньках старинной школы св. Марка, расположенной недалеко от церкви св. Иоанна и Павла.
Анджей снова превратился в экскурсовода, вернее, в учителя. С одной стороны, ему был приятен растущий интерес Эвы к знаниям, но по-прежнему смущала мысль о разнице в возрасте. Вот и получается: она — всегда ученица, а он — учитель.
Эва, то разглядывая голубей, сидящих на гриве бронзового коня, то занимаясь вафельным стаканчиком, слушала рассказ о великом кондотьере Коллеони, который привез богатую добычу в Венецию и преподнес ее в дар Сенату с условием, что после смерти ему поставят памятник на площади Сан-Марко.
— Но ведь это не площадь Сан-Марко.
— Видишь ли, купцы всегда купцы, а что такое венецианский купец, это всем давно известно. Сенаторы дар приняли, договор с Коллеони подписали, но потом… посмеялись, вспомнив, что есть в Венеции и другая площадь, которая называется Скуола Сан-Марко, на ней они и поставили памятник Коллеони, не желая нарушать традицию, по которой на площади Сан-Марко не должен стоять ни один памятник, кроме св. Теодора и льва св. Марка.
— Конечно, эта площадь очень красивая, но ее нельзя сравнить с той.
— Душе Коллеони пришлось смириться! А венецианские сенаторы хотя и христиане, но в деловых вопросах забывают о душе и не испытывают к ней почтения. Но у памятника есть и другая история…
— Почему ты остановился, рассказывай! — молила Эва.
— Знаешь, людей чаще интересует история создания памятника или жизнь художника, чем само творение.
— Тебя это огорчает?
— Нет, сохрани бог. Во всяком случае, это лучше, чем многозначительность «эстетов», которые считают своим долгом посещать все выставки и судить обо всем, не имея никакого понятия об искусстве. Ну слушай! Венецианский Сенат знал, что Верроккьо — известный скульптор, но ценности, уникальности скульптуры господа сенаторы не поняли — это случается и в наше время. Когда Верроккьо изваял прекрасного коня, о котором говорят, что скульптор содрал с него кожу, так анатомически верно он получился, совет Сената поблагодарил скульптора и сообщил, что фигуру всадника будет отливать другой мастер. Тогда Верроккьо разбил молотком уже готового коня и уехал в свою родную Флоренцию. Разъяренный дож запретил ему до конца жизни возвращаться в Венецию, а Сенат послал вдогонку вынесенный заочно смертный приговор.
