Непостижимая ночь, неразгаданный день - [3]

Зазвонил телефон. Это были не звуки радио, а настоящий звонок. Аями подошла к столику и взяла трубку. Задали вопрос о программе на следующую неделю – чаще всего об этом и спрашивали.

– На следующей неделе не будет спектаклей, – ответила Аями. – Сегодня был последний. Завтра театр закрывается.

– Как это закрывается? – искренне удивился человек на том конце провода. – Почему же об этом не писали в газетах?

Может, и писали. Аями не знала точно, ведь этими вопросами занимался отдел по связям с общественностью Фонда. К тому же, если учитывать ежедневное количество зрителей, закрытие театра не было событием общественного масштаба, как считал звонивший. По крайней мере, не таким, чтобы о нем писали в газете.

Театр закрывался, а это означало, что с завтрашнего дня Аями становилась безработной. Фонд принял решение о закрытии театра несколько месяцев назад, и, безусловно, у девушки было достаточно времени, чтобы трудоустроиться. Однако она уже давно не выходила на сцену и ей было бы тяжело вернуться в театр, ведь и раньше ей не удавалось достичь ничего значимого в этой сфере. Более того, Аями слишком поздно осознала, что ее опыт работы в аудиотеатре никак не поможет ей в поисках нового места. Других финансируемых Фондом аудиотеатров в Сеуле не было. Так вышло, что во всем мире ей подошла только одна вакансия. В ее личном деле не было документов, подтверждающих ее профессиональную компетентность заведующей библиотекой или преподавателя искусствоведения, которые могли бы впечатлить любого работодателя. Ничего, что подтверждало бы ее навыки. В свое время она поступила на юридический факультет, но не проучилась там и семестра, поэтому у нее не было ничего похожего на диплом, даже водительских прав не было.

Будучи актрисой, Аями подрабатывала официанткой в кафе, но и там у нее ничего не сложилось, как и с актерской карьерой. Она выглядела слишком высокой, что мешало ей быть хорошей официанткой. Вдобавок к этому каждый раз, когда она принимала заказ, ее лицо становилось театрально-невыразительным, словно маска, все ее движения, жесты, шаги – все было до предела манерным, словно совершалось для усиления драматичного эффекта, и все это выходило за рамки обычного. У посетителей ресторана такое поведение вызывало чувство неведомой неловкости и растерянности. Каждый раз, когда Аями подходила к столу с заказом, лица людей почти всегда становились стыдливо-напряженными. Если же девушку спрашивали, какого она роста, то после ответа люди удивленно смотрели на ее обувь и не могли поверить своим глазам. Аями всегда ходила в туфлях на плоской подошве. На самом деле девушка просто казалась высокой, а ее настоящий рост был средним. Она словно плыла в воздухе, парила над полом. То была своего рода оптическая иллюзия, которая усиливалась тем, что посетители сидели, когда девушка подходила к ним.

Сама Аями была уверена, что создана для физического труда, нежели для постоянного общения с клиентами, которое требовало хороших социальных навыков, так, например, актерскую игру она считала физическим трудом.

Узнав о том, что Аями не может найти новую работу, директор аудиотеатра посоветовал ей написать в Фонд. Поскольку девушка в свое время заключила контракт непосредственно с театром, ей никогда не приходилось бывать в Фонде или встречаться с его представителями. За все связи с Фондом отвечал директор. Сама Аями за все время лишь несколько раз звонила человеку из отдела искусствоведения Фонда – и только тогда, когда этого требовала исключительная срочность, и это всегда были короткие и крайне сухие разговоры по делу. Директор театра считал, что Аями должна была отправить рекомендательное письмо и резюме в кадровую службу Фонда, ведь подходящая вакансия может найтись в самой организации, но, конечно же, не сразу. Ведь Фонд мог снова начать инвестировать в некоммерческие проекты в области искусства и культуры или даже заново открыть аудиотеатр, но это было маловероятным.

«Вы же знаете, что Фонд не проводит открытый набор, а всегда подбирает людей по рекомендациям, поэтому я думаю, что написать туда стóит», – сказал директор. Но девушка не стала писать. Не потому, что ей не нужна была работа или не нравилась идея работать в Фонде. Она осознавала, что и сам директор не смог найти достойную работу, которая бы и приносила статус, и давала деньги. Если бы у Фонда действительно была хоть малейшая заинтересованность в них или желание помочь, то директор театра, который ближе общался с представителями Фонда, чем она, не столкнулся бы с такими трудностями. Девушка видела в нем прекрасно образованного, эрудированного человека, который когда-то учился за границей. Единственным пятном на его карьере была работа в аудиотеатре, некоммерческом учреждении, где помимо него работал всего один человек.

Над городом в ясном вечернем небе сияли лучи солнца. Аями положила трубку и наблюдала сквозь стеклянную входную дверь театра, как сгущались сумерки, а последние вспышки догорали карминным оттенком. У глухой стены напротив входа в театр стояли мужчина и женщина средних лет в поношенной одежде и смотрели в его сторону. Всякий раз, когда по переулку с односторонним движением проезжала машина, женщина боязливо поднималась на невысокий бордюр у забора. Они довольно долго стояли у входа в театр и внимательно изучали афишу.