Непослушные принцессы - [56]

К началу июня, впрочем, когда весть о принцессе достигла даже Шотландии, продолжать игру стало очень опасно. Карабу сбежала от Уоралов в расположенный неподалеку модный город-курорт Бат. Но если девушка намеревалась лечь на дно и подождать, пока страсти вокруг нее поутихнут, она просчиталась. Когда миссис Уорал отыскала свою сбежавшую подопечную, то обнаружила Карабу «на вершине славы и в центре внимания». Девушка уютно устроилась в гостиной одной знатной особы в окружении «модных визитеров», пришедших с ней познакомиться.

Карабу удалось убедить миссис Уорал в том, что ее побег связан с желанием вернуться на Джавасу. Однако через несколько дней, благодаря общественному резонансу, вызванному ее появлением в Бате, правда начала всплывать на поверхность. Женщина, у которой Карабу прежде снимала помещение, сообщила миссис Уорал, что несчастная принцесса как две капли воды похожа на ее квартирантку-англичанку. Затем появился молодой человек, который помнил Карабу по прежней жизни и добавил что-то насчет того, что «ей следовало бы быть более покладистой в его обществе».

Карабу была изобличена, и ей ничего не оставалось, кроме как рассказать миссис Уорал правду или нечто очень близкое к правде.

Карабу с острова Джавасу на самом деле звали Мэри Бейкер, она же Уилкокс. Она была родом из Визериджа, расположенного в графстве Девоншир. В шестнадцатилетнем возрасте Мэри устроилась служанкой в дом к фермеру, но ушла оттуда, когда хозяин отказался повысить ей жалованье. Сменив несколько мест, на которых приходилось выполнять грязную и тяжелую работу, она впала в нужду и вынуждена была ходить от дома к дому, прося милостыню. Мэри не хотела возвращаться в маленькую деревушку в Девоншире, где почти все приходились ей родней. Девушка направилась в Лондон, где заболела и несколько месяцев провалялась в больнице. Оттуда ее взяла в прислуги одна семья.

После досадного недоразумения Мэри вынуждена была оставить это место. Отчаявшись, девушка нашла пристанище, как ей казалось, в женской религиозной общине, расположенной в районе Блэкфрайэрс. Вскоре, однако, выяснилось, что в лечебнице Святой Марии Магдалины живут исключительно «раскаявшиеся проститутки». Когда стало известно, что Мэри никогда не занималась этим ремеслом, ее оттуда выгнали. Теперь девушка решила вернуться в Девоншир. Направляясь домой, Мэри обрéзала себе волосы и облачилась в мужскую одежду, чтобы проще было найти себе работу. Она связалась с разбойниками, промышлявшими на большой дороге. В ее обязанности входило исполнять при них роль слуги и быть на подхвате. Уловка Мэри раскрылась, когда она не сумела выстрелить из пистолета. Разбойники отпустили ее, под страхом смерти запретив рассказывать что-либо о них посторонним.

Наконец Мэри вернулась к родителям. Те потребовали от дочери, чтобы она нашла себе работу. Как и прежде, долго это не продлилось. От кожевенника Мэри ушла потому, что тот заставлял ее таскать тяжелые шкуры, привозимые на телегах в мастерскую. В другом месте ее заставили пройтись по глубокому снегу, после чего она заболела и чуть было не умерла. Стать кухаркой у Мэри не получилось из-за того, что «огонь с ней не дружил».

Вернувшись в Лондон в 1814 году, Мэри предположительно вышла замуж за француза, который сбежал от нее вскоре после того, как узнал, что она беременна. В 1816 году она родила сына. Не имея средств, чтобы самой прокормить ребенка, не зная, вернется ли к ней муж, Мэри отдала мальчика на усыновление. Вскоре после этого ребенок умер в сиротском приюте. Узнав об этом, Мэри бросила место служанки в Лондоне и пустилась бродяжничать по стране. Некоторое время она пропутешествовала вместе с цыганским табором. Покинув цыган, которые упрашивали Мэри остаться с ними, молодая женщина принялась скитаться из села в село, желая скопить достаточно денег, чтобы хватило на переезд в Америку. Побираться, приняв вид иностранки, показалось Мэри куда интереснее и выгоднее. Вот так она появилась в Алмондсбери, а затем очутилась под крылом добросердечных Уоралов.

Рассказанная ею история, насколько можно ее проверить, довольно близка к правде. Кое-что из того, что поведала Мэри, подтвердил ее отец, ошеломленный услышанным сапожник из Девоншира. Он выразил мнение, что, хотя его дочь смышленая, «у нее не все в порядке с головой», после того как в пятнадцатилетнем возрасте Мэри переболела острой ревматической лихорадкой.

Причины, побудившие ее лгать

Мэри не была мошенницей. Все рассказчики о ее мистификации сходятся на том, что она ничего не украла, никогда не брала вещей, ей не принадлежащих. Так почему она так себя повела? Возможно, первоначально Мэри хотела оградить себя от риска очутиться в тюрьме. Английские законы тех лет сурово относились к попрошайкам и бродягам. Если бы стало известно, что она не иностранная принцесса, а обычная, сбившаяся с верного пути англичанка, Мэри рисковала провести в тюрьме не один год.

Современники имели, впрочем, на ее счет другие предположения. Один краниолог (так называли ученых, которые по форме черепа человека пытались определить его характер) назвал Мэри «холодной» особой, обладающей «безграничными амбициями». Как ни странно, этот ученый муж обнаружил в форме ее черепа мало «скрытности», но исключительно много «осмотрительности» и «тщеславия». На основе своих наблюдений он пришел к выводу, что целью игры, которую вела Мэри, было доказать всем, что «я… я… я… я могу водить вас за нос и выставлять полными дураками». Журналистское расследование прошлого и личности «принцессы», которое вел неутомимый Джон Мэтью Гутч из бристольской газеты, выявило, что эта женщина обладала живым воображением и любила находиться в центре всеобщего внимания. Опросив всех, кто ее знал, Гутч пришел к выводу, что окружающим Мэри казалась эксцентричной выдумщицей, рассказывающей небылицы, «которые никому не причиняли ни малейшего вреда, но проистекали, кажется, от одной лишь любви к неординарному». На Гутча Мэри произвела благоприятное впечатление: «Подобного рода талантам должно было найтись лучшее применение; то, что этого не произошло, достойно великого сожаления».