Непослушное дитя биосферы. Беседа третья и четвертая - [2]
Этот эффект — одна из причин того, почему зоологи не любят писать о человеке в популярной литературе: потом только отбивайся от защитников Человека. И передо мной эта проблема сейчас стоит: два у меня будут читателя — Благосклонный, которому чем больше правды поведаешь, тем ему интереснее, и Неблагосклонный. Со вторым беда: он и умный, и начитанный, и заинтересованный, словом, прекрасный, но он не приемлет ни темы, ни подхода, потому что сам факт биологической природы человека для него обиден.
За многое. За открытие природы агрессивности, за открытие иерархии, за открытие первичной морали... (обо всем этом мы поговорим позднее). Но больше всего — за объяснение расовой и национальной неприязни на основе действия механизма этологической изоляции.
А ведь есть среди приматов очень даже милые зверьки. Да вот беда: это все самые отдаленные наши родственники.
Читатель уже догадался сам. Ну конечно же, при контакте с непохожими на нас людьми срабатывает та же программа, что и у животных на близкий вид или свой подвид: неприятие. Расы человека по поверхностным признакам различаются больше, чем многие близкие виды. У человека и внутрирасовые различия, связанные с традицией, культурой, одеждой, прической, религией, могут быть столь заметны, что генетическая программа принимает их за межвидовые. А различия в языке?! Ничтожные по биологическому существу, но достаточные для полного или частичного непонимания по форме, они точно укладываются в программы поведенческой изоляции: многие виды птиц внешне неотличимы, но разделены разной формой песен. В отношении языка даже виден весь градиент реакций на видовые и подвидовые различия: если совсем непонятный язык (для русских эстонский, китайский или чукотский) нам просто непонятен, то более близкий (литовский, таджикский, немецкий) уже вызывает неприятие в отношении «не того» употребления знакомых корней и слов, а совсем близкие языки (сербский, польский, болгарский и тем более украинский и белорусский) воспринимаются просто как смешные, как пародия на русский. Многие писатели — от Гоголя до Шолохова — одним включением украинизмов в русский текст успешно вызывали и вызывают приступы зоологического смеха у миллионов читателей.
Этологическая изоляция близких видов, не позволяющая им скрещиваться. Слева — обыкновенная чайка, справа—малая. Нам они кажутся одинаково красивыми и очень похожими. Но друг для друга эти виды так же противны, как нам человекообразные обезьяны. У чаек при встрече самца и самки полагается сначала лицом к лицу приветствовать друг друга криком, затем встать параллельно и смотреть вперед, а затем приветствовать друг друга движением головы. Две птицы одного вида проделывают весь ритуал одинаково и заранее ждут от партнера следующей позы. Но в деталях каждой позы виды сильно различаются (и крик у них тоже разный). Поэтому, если встретятся две птицы разных видов, у них ничего не получится. Ключи не подойдут к чужим замкам. Пароли не совпадут. Карикатурные действия птицы другого вида вызывают неприязнь.
Поэтому настороженная реакция на чем-то непохожих людей неизбежна и биологически нормальна. И настороженность людей к образованию смешанных пар тоже. У расовой и национальной неприязни есть врожденные корни. Тут деться некуда. Какой по этому поводу более 50 лет назад подняли крик! «Этологи подводят естественно-научную базу под расизм!» Как раз наоборот. Этологи показали, что расовое и национальное неприятие имеет в основе своей ошибку генетической программы, рассчитанной на другой случай — видовые и подвидовые различия. Расизм — это ошибка программы. И мы знаем, что, совершив ее, эта программа будет теперь любым, даже совершенно ничего не значащим различиям придавать громадное и всегда отрицательное значение. Значит, слушать расиста нечего. Он говорит и действует, находясь в упоительной власти все знающего наперед, но ошибающегося инстинкта. Все, что он наговорит, напишет или наделает, — заведомо ложно. И абсурдно. Спорить с ним бесполезно: инстинкт логики не признает. Его следует просто пресекать, а если он очень активен — то и изолировать от средств воздействия на других людей. Весь последующий опыт человечества, к сожалению, подтвердил, что этологи были правы. К расизму нельзя относиться как к точке зрения, имеющей право на существование. К нему нужно относиться, как к заразной болезни. Получив в свои руки созданные в XX веке средства массовой информации, расисты умудрялись бросать в пламя расовых конфликтов даже самые культурные и уравновешенные народы — столь эта ошибка заразна. Биологи всегда твердили и твердят: как и у всех других видов на Земле, генетическое разнообразие человечества, включая все его внешние формы, в том числе и ненаследуемые (вроде культуры, языка, одежды, религии, особенностей уклада),— самое главное сокровище, основа и залог приспособляемости и долговечности. В перспективе биологического времени существования вида нам не дано знать, кто «прав», а кто — нет, кто отстал, а кто зашел в тупик или идет не туда. Только максимальное разнообразие, сохранение всего, что способно сохраниться, — надежный путь к устойчивости вида. Неприятие расизма не в том, чтобы отрицать его естественные корни, а в том, чтобы обуздывать ошибки в наших программах поведения, развивать в себе благожелательный интерес к непохожим людям, то есть «на всю катушку» раскручивать программу, которую еще Аристотель назвал «общительной природой человека».
