Непорядок вещей - [59]

Вексфорд не знал, что на это ответить, и промолчал.

— Что вас интересует насчет меня и Фэй? — спросила она сама.

— Насколько мне известно, вы с ней подруги.

— Были когда-то, — сказала она, — только мы уже давно не общаемся.

— Поссорились?

— Мы с ней не ссорились, если вы об этом.

— Тогда что-то произошло между вами и ее мужем?

— Давайте объясню все по порядку. Ее муж всегда выступал против того, чтобы она с кем-то дружила. И прекратить со мной общаться ее уговорил именно он. Потому что ревнует. Он ее ревнует даже к собственным детям. Больше мне сказать вам нечего.

Даже самый нерадивый полицейский не обращает внимания на это столь часто повторяемое утверждение.

— Но с какой стати он их ревнует? Он не любит своих детей? И младшую дочь? — Вексфорд намеренно говорил о ней в настоящем времени. — Не любит ее?

— Я не говорила, что он их не любит. Только ревнует. А Санчию я ни разу не видела, просто знаю, что она есть, и все. Мальчиков тоже много лет не видела.

Вряд ли она поняла, что выдала себя. Вексфорд внимательно посмотрел на нее.

— А что с ключом, мисс Эндрюс?

— С каким ключом?

— С тем, который вам дал Девениш, чтобы вы присматривали за их котом, когда они уезжали.

— Это было очень давно.

— Семь лет назад. — Вексфорд пристально смотрел на собеседницу, и заметил, что у нее стало подергиваться левое веко. Слабо-слабо, но она все же поднесла руку к глазу, чтобы его успокоить. — Вы не подумали, что можно сделать с него копию?

Она посмотрела на него слишком негодующе.

— Это было бы нечестно, а я не совершаю нечестных поступков. Я действительно не хочу больше говорить о Девенишах, поэтому, если не возражаете.

— У вас есть машина, мисс Эндрюс?

— Разумеется.

В ее тоне сквозило не только раздражение. Что еще, нервозность? Но большинство людей, общаясь с полицией, нервничают. Виновные, невиновные — все чувствуют себя неуютно. Вексфорд попытался представить, как она ночью приезжает на Плоуменс-лейн, паркует машину на аллее, ведущей к «Лесной хижине», заходит в дом, поднимается наверх, подходит к кроватке, забирает девочку, которую прежде никогда не видела, зажимает ей рот — и не смог. Но все же кое-что казалось необычным.

— Мисс Эндрюс, меня смущает одна вещь, — сказал он, взглянув на часы. — Мы разговариваем четверть часа, а вы так и не спросили, почему я к вам пришел. Мне это кажется странным, а вам?

Она ответила быстро, без малейшего колебания.

— Мне не нужно было уточнять причину вашего визита. Вы пришли потому, что пропала дочь Девенишей, маленькая Санчия.

— Но как вы об этом узнали?

— Из газет, и по телевизору сообщали.

— Не сообщали. Скажите, откуда вы узнали, что девочку зовут Санчия, если уже семь лет не видели Девенишей?

У нее опять задергалось левое веко, и на секунду она зажмурилась, снова открыла глаза и взглянула прямо на Вексфорда. При обычном разговоре люди не смотрят друг на друга так.

— Итак, мисс Эндрюс?

— Фэй рассказала мне. Позвонила и все рассказала.

— Значит, вы продолжаете общаться, хотя прежде утверждали обратное?

Джейн Эндрюс сцепила руки на коленях.

— Стивен не знает, но мы до сих пор звоним друг другу. В прежние времена Фэй мне все рассказывала. Стивен ненавидел это. Он сказал ей, что я лесбиянка и у меня на нее свои виды. Но это же смешно, нелепая ложь. Ведь я была замужем, даже дважды. Стала бы лесбиянка выходить замуж?

За время всего разговора она впервые так разволновалась. Ее бледные щеки окрасились румянцем, глаза сверкали, словно от слез.

По пути домой Вексфорд заехал на Плоуменс-лейн. Дом, где жила семья Сильвии до того, как переехать за город, находился по соседству с «Лесной хижиной», если можно так сказать о владениях, между которыми как минимум пятьдесят ярдов. Ему всегда нравился этот уютный дом в деревенском стиле из тесаного камня, один из самых скромных в квартале. Фасад украшали фронтоны, сад простой, деревья посажены как придется. Новые хозяева пристроили к дому стеклянную веранду и второй гараж. Департамент планирования, наверно, дал разрешение, подумал Вексфорд, с сожалением вспоминая былую простоту и простор. Красоту деревьев сложно было погубить, если только их не обрезать, и буки, как всегда в мае, рдели золотым багрянцем, цвели конские каштаны, а на дубах распускались янтарно-зеленые листья. Усадьба по-прежнему называлась «Дом в ракитниках». Почки на ракитнике еще не раскрылись, зато скоро появятся ярко-желтые цветы. Но старший инспектор не любил эти деревья с тех самых пор, когда трехлетняя Сильвия наелась в бабушкином саду семян и попала в больницу.

В голову ему пришла любопытная мысль: в таких случаях родители точно знают, что ждет их ребенка. Через несколько минут после того, как Сильвии промыли желудок, им с Дорой сообщили, что девочка жива и все будет хорошо. А Девениши не знают, где находится их дочь, здорова ли, жива ли она вообще.

Дверь «Лесной хижины» открыл старший мальчик, Эдвард. Не дожидаясь вопросов, он сообщил:

— Мать спит, а отец в саду.

— Тогда я поищу его там, — ответил Вексфорд и направился в сад.

Его удивило, как официально называет своих родителей двенадцатилетний мальчик.

Интересно, что делают с газонами, чтобы они выглядели как зеленый войлок? Стивен Девениш стоял в центре лужайки и стриг большими ножницами траву вокруг огромного куста роз. «Какие странные мысли приходят сегодня в голову», — заметил про себя Вексфорд, приближаясь к хозяину дома. Почему он вдруг подумал, что лучше бы ему встретиться с Девенишем, когда тот не вооружен этим опасным инструментом? Ведь этот человек обаятелен, любезен, спокоен и уравновешен, так ведь? Не всегда. Не в тот момент, когда он говорил о Джейн Эндрюс.