Непорядок вещей - [4]

— Так, Сильвия, подожди, — спокойствие и безмятежность Вексфорда вмиг испарились. — В Мид-Суссексе мы проводим программу по предотвращению случаев насилия в семье. Мы тоже не считаем, что избиение жен мужьями — дело житейское, мол, всякое случается между супругами. — Он повысил голос. — В рамках акции мы призываем друзей и соседей сообщать нам о конкретных случаях домашнего насилия. Разумеется, потом мы поощряем свидетелей. Программа называется «На страже боли», и очень жаль, если ты о ней не слышала.

— Ладно, ладно. Но признай, что все появилось недавно. Совсем недавно.

— А мне все это напоминает Штази или КГБ, — сказала Дора. — Государство-нянька сошло с ума.

— Мама, даже если государство и нянька, что плохого, если о тебе заботятся? Мне самой иногда хочется, чтобы за мной присматривали. Некоторые из этих женщин совершенно беспомощны, никто не обращал на них внимания, пока не появились приюты вроде нашего. Если и это тебя не убеждает, скажу, что таких центров еще слишком мало, а те, которые есть, не могут приютить и половины нуждающихся.

Вексфорд тихо вышел из кухни и отправился играть с внуками.

Школа, в которую ходили его внуки, находилась в соседней деревушке под названием Майфлит, куда Вексфорд и повез их следующим утром перед работой. Дорога до Майфлита пролегала по долине Бреде вдоль Сэйвсберийских холмов и Фрамхёрстского леса. Всякий раз, когда Вексфорд оказывался тут, он с благодарностью думал о правительстве, запретившем прокладывать в этих местах объездную дорогу, которую начали строить с прошлого года. Ее уже проложили до Ньюбери, а до Кингсмаркэма и Сэйлсбери не проложат никогда (конечно, если о подобных вещах можно уверенно говорить «никогда»). Редкий случай, когда он радовался ограничению, недоступности некоего удобства, ведь благодаря этому спасены желтые ручейники и пестрокрыльницы. Более того, отдельные животные, например, барсуки, даже выиграли от объезда, не только сохранив исконные места обитания, но и получив во владение искусственные карьеры, бабочкам же вместо одной плантации крапивы досталось две.

У начала предполагаемой объездной дороги экскаваторы разворотили землю, но о восстановлении первозданного вида никто, похоже, и не думал. Теперь насыпи и рытвины зарастали травой и дикими растениями, так что в будущем все это покажется естественным природным ландшафтом. Приблизительно так Вексфорд прокомментировал столь странный пейзаж.

— А через сто лет, дедушка, — сказал Робин, — археологи будут думать, что это погребальные холмы древнего племени.

— Вполне возможно, — согласился Вексфорд, — интересная мысль.

— Курганы, — добавил Робин, довольный тем, что знает такое слово, — вот как их назовут.

— Ты что, рад? — спросил Бен.

— Что не будет объезда? Да, очень. Не люблю, когда валят деревья и ломают кусты. Не нравится мне строительство дорог.

— А мне, наоборот, нравится, — сказал Бен. — И экскаваторы нравятся. Когда я вырасту, то буду водить экскаватор и перекопаю весь мир.

Стоял лучший месяц года — апрель. Превзойти его по буйству зелени и цветов может разве что ранний май, когда Большой Лес устлан ковром колокольчиков; сейчас же все деревья стояли в зеленой и желтой дымке. Расцвели чистотел и аконит, усеяв лес ярко-желтыми искрами. Вексфорд высадил мальчиков у ворот школы, с минуту постоял, провожая их взглядом до входа, и поехал обратно. По дороге он размышлял над предпочтениями внуков и о том, в каком возрасте дети впервые начинают видеть красоту природы. Девочки определенно раньше, думал он, уже годам к семи, а их ровесников мальчишек пейзажи оставляют равнодушными. Лишь с наступлением отрочества они начинают ценить красоту рек, гор, лесов, холмов, облаков, и при этом лучшие стихи о природе создали именно мужчины. Хотя, как сказала бы Сильвия, наверняка были и великие, но безвестные, поэтессы, растратившие свой дар в какой-нибудь глухомани.

Между тем ему предстоял разговор с девочкой, которую могли и не волновать пасторальные прелести, барсуки и бабочки, но она казалась довольно дружелюбной. И он помнил, как робко она улыбалась, вымокшая до нитки, в то время как отчим распекал ее. Не бунтарка и не дикарка.

Лиззи сидела на диване в гостиной 45-й квартиры и, не отрываясь, смотрела мультсериал о динозаврах «Цирк Юрского периода», адресованный детям примерно вдвое младше нее. Или делала вид, что смотрит, подумал Вексфорд, лишь бы не глядеть на него с Линн.

По кивку Вексфорда Линн взяла со стола пульт дистанционного управления.

— Придется выключить, Лиззи. Нам нужно с тобой поговорить.

Когда розовый бронтозавр померк и птеродактиль с ихтиозавренком в пасти пропали во вспышке, Лиззи возмущенно заворчала.

— Вы слова из нее не вытащите, — предупредила Дебби Краун. — Говорить с ней сейчас — все равно что со стенкой.

— Лиззи, сколько тебе лет? — спросил Вексфорд.

— Шестнадцать, — сама Дебби не дала дочери возможности ответить. — В январе исполнилось.

— В таком случае, миссис Краун, будет лучше, если мы побеседуем с Лиззи наедине.

— То есть мне уйти?

— По закону присутствие родителей или других взрослых, которые опекают ребенка, обязательно, лишь если ребенку еще нет шестнадцати.