Непорочные в ликовании - [19]

— Точно — гнида, — подтвердили из толпы.

— А еще прикидывается!..

— Ну так что нам с ним делать? — поддержал другой военный товарища своего, поправляя рукою автомат, висевший на узком ремне на боку у него. Он обвел глазами толпу на авансцене и, поворотившись к Казимиру, сильной своею рукою взял того за одежду. — Вот видишь, народ против тебя. Ты думал будет — за, а он — против!.. Даже голосовать нужды нет.

— Ах ты, гнида! — снова говорил первый.

Коротышка отпрянул, и в глазах его серых и непокорных гнездилась тоска.

— Шопен исчерпан! — с истошною визгливостью его закаленного горла вдруг выкрикнул он. Вокруг него были чужие, недобрые и посторонние лица, и он рассчитывал только превозмочь их своей беспримерною дерзостью.

— Шопе-ен? — протянул человек в камуфляжном костюме. Казимир рванулся и хотел было спрятаться за толпою. Треснула короткая автоматная очередь, он пошатнулся и, будто переломившись надвое, рухнул лицом в кирпичную кучу.

— Вот!.. — едва успел сказать Казимир, захлебнувшись и кашлянув кровью. И это был конец.

— Вот тебе и «вот»! — отозвался военный, и носком тяжелого своего ботинка тело переворачивать стал.

Люди, бросившиеся было в рассыпную, тут же убедились в дальнейшем миролюбии стрелявшего и остановились, и даже понемногу, с опаскою стали приближаться к неподвижному телу коротышки.

Ш. отступал, осторожно поглядывая по сторонам. Иванов, проталкиваясь через толпу возле Казимира, бормотал в возбуждении:

— Не трогайте! Это наш товар! Наш!.. Наш!..

— Документы! — коротко говорил Иванову старший из военных.

— Да ладно тебе — «документы»! Причем здесь документы?! — поддержал товарища своего тут же подоспевший Гальперин. — Мы, может, тоже при исполнении. Ты на машину нашу посмотри.

Все взгляды свои перевели на фургон психологов, стоявший за машиною Ш., а Ш. в эту минуту как раз мотор заводил. Ф., восседавший одесную товарища своего, глазами сузившимися наблюдает только, как военные недоверчиво шагнули в их сторону, с неясными и недобрыми своими намерениями.

— Психологическая помощь, — вслух прочел кто-то написанное на борту черного фургона.

— Я психологов не люблю, — говорил военный. — Вечно они из людей дураков делают.

— Мы не такие, — возразил Гальперин. — Больше, чем они уже есть, мы никого дураками не делаем.

Ш. торопливо сдал назад, едва не упершись багажником в капот фургона, вывернул руль, дернул вперед, потом снова назад и в несколько приемов наконец неуклюже выбрался из ловушки. Битый кирпич хрустел под колесами, когда Ш., матерясь с живописною своей злобой, объезжал окаянный фургон. Оцепенелою скулою своей ощущал Ф. мимолетное возбуждение их оголтелого водителя. Приоритетным предметом его изысканного глумления было все самое светлое и все сокровенное, Ф. был отменным бойцом в баталиях избранных личностей. Ш. дал газу, стремясь к очередному случайному переулку, а Ф. видел, как несколько военных устремились к их автомобилю, без угрозы особенной, но кто знает, чего можно ждать даже от их простого обывательского любопытства?! Но тут произошло что-то: внезапное напряжение охватило вдруг всех — воздух, людей, дома и деревья, автомобили и тротуары… Вдруг в глубине неба что-то пронеслось, Ш. лихорадочно выкрутил руль, но спрятаться не успел, уехать не успел, и вот вдруг взметнулась почва, совсем недалеко, видел Ф., он едва только сумел пригнуться, закрыть глаза, и тут вдруг грохнуло, отчаянно и нечеловечески.

21

Неглин бесцельно похаживал возле двери, пальцы его дрожали, и он не мог найти себе места.

— Молодой еще. Вот и блюешь где ни попадя, — не глядя на Неглина, равнодушно говорила старуха-уборщица и засунула отжатую тряпку в ведро с грязною кровавой водой.

— Иди, иди, — ответил ей Кот. — Закончила и иди с Богом.

— Никакого уважения к чужому труду, — возразила она.

— Труд, он всякий почетен, — говорил Кузьма. И даже хохотнул негромко, по сторонам оглядевшись.

Женщина, громко сопя, вышла и едва в дверях не расплескала из ведра свою гадкую воду.

— Подведем итоги, — говорил комиссар с неприязненно дрогнувшими губами его узкими, и на Неглина и других быстро взглянул.

— Кто-то итоги подводит, а кто-то уже и работает, — бестактно буркнул грубоватый Кузьма.

— Заткнись, — спокойно возражал Кот. — Ты уже сегодня наработал.

Зазвенел телефон с однообразным и настырным его голосом. Один из инспекторов, с рваною ноздрей и шрамом на губе, снял трубку и молча вслушивался в слабосильные ее недра.

— Принято, — наконец бесцветно говорил он и положил трубку на аппарат. Все посмотрели на инспектора. — Комиссару от шефа, — говорил он. — Совещание переносится сегодня на шестнадцать.

— Ну, вот, — сказал Кот, — можно хоть мероприятие провести.

Кузьма усмехнулся; криво, но удовлетворенно усмехнулся он. Трое инспекторов потянулись понемногу прочь из кабинета.

— В двенадцать на стадионе, — комиссар им напомнил вослед.

За столом сидевший Кузьма, задумываясь поминутно над точным словом, рапорт писал о случившемся, чему виною была его мгновенная несдержанность.

— Ну что у тебя там, Неглин? — говорил комиссар и, обернувшись к длинноволосому, бросил тому сварливо: