Непокорный алжирец. Книга 1 - [19]

Осушив бокал, Шарль откинулся на спинку кресла, блаженно смежил веки и почти мгновенно забылся в лёгкой полудрёме. Однако поспать ему не удалось, раздался гул машин, громко захлопали двери, послышались возбуждённые голоса: приехали гости.

Шарль поспешил в гостиную. Почти в ту же секунду из другой двери показался Фернан. Кузены крепко обнялись, расцеловались. Шарль смотрел на генерала с отеческой нежностью, любуясь его молодцеватой фигурой. Потом, поздоровавшись поочерёдно с остальными, задержался возле Малике.

— О, не сглазить бы, ты, мадемуазель, с каждым годом всё больше расцветаешь!

Уже второй раз говорили сегодня Малике о том, что она всё хорошеет. И, несмотря на печаль в сердце, девушке приятно было слышать это.

После короткого обмена любезностями. Шарль велел проводить гостей в отведённые им комнаты. В гостиной остались сам хозяин, генерал, Абдылхафид, полковник Сулье и капитан Жозеф. Шарль предложил пройти на веранду.

— Прошу извинить, — произнёс генерал, — господин полковник собирается уходить и вечером, к сожалению, не сможет побыть с нами, у него срочные дела. Так что…

— Да ты без церемоний, Фернан! — прервал его Шарль. — Идите в мой кабинет и решайте там тет-а-тет все свои секретные дела. А мы с Абдылхафидом пока старину вспомним.

Генерал приказал молчаливому капитану Жозефу распорядиться насчёт виски и пошёл в кабинет Шарля, увлекая за собой полковника Сулье. Они закурили. Продолжая начатый ещё в машине разговор, Ришелье сказал:

— К вам один вопрос, полковник. И очень прошу ответить, ничего не преувеличивая и не преуменьшая. В самом деле у мятежников есть возможности для длительного сопротивления? Не разим ли мы мечом, не вынутым из ножен? Надеюсь, вы меня понимаете?

По тону генерала полковник почувствовал, какого тот ждёт ответа. Он и сам был сторонником решительных действий и потому, не задумываясь, ответил:

— С вашими словами трудно не согласиться. Мы действительно стараемся повесить врага на длинной верёвке, не отрывая его ног от земли.

Ришелье удовлетворённо улыбнулся.

— Браво, полковник!.. Вешают врага на длинной верёвке, не отрывая его ног от земли! Верно сказано! Это именно то, что делают сейчас наши горе-политики! Ведь смотрите, что получается: здесь они разговаривают языком пушек, а в Швейцарии исподтишка торгуются с мятежниками, пытаются, как вы говорите, повесить их на длинной верёвке, — генералу, видимо, очень пришлась по душе эта фраза. — Скажите, полковник, можно ли допускать подобную глупость? И мы ещё удивляемся, что мятежники час от часу наглеют!

— В том-то и дело, — ещё больше воодушевился Сулье. — Вот наш район считается гнездом мятежников. Но даже здесь их всего-навсего восемь тысяч.

— Всего восемь?

— Да. Я говорю, естественно, о регулярной армии. Их командир — полковник Халед. В нашей армии он был ефрейтором. Имеет трёх помощников: по военным вопросам, политическим, по разведке и связи. Следует отдать должное: дисциплина у них самая что ни на есть военная, созданы все службы — от санитарной до интендантства. Однако с вооружением дела обстоят неважно — в основном винтовки образца сороковых годов.

Генерал усмехнулся.

— А у нас артиллерия, танки, авиация — и мы все считаем, что слабы, а?

Сулье пожал плечами.

— Нет, мы не слабы. Мятежников можно разгромить за несколько дней, — небрежно отодвинув в сторону поднос с бутылкой и рюмками, он достал из папки маленькую карту, разложил её на столе, — Вот, смотрите, наша граница с Тунисом, а вот линия Мориса. Из года в год мы укрепляем её. А для какого, простите, чёрта, когда всего в нескольких километрах от границы, на территории Туниса, расположена большая база мятежников? Значительная часть того, что они получают из арабских стран и коммунистического лагеря, сосредоточивается и накапливается именно здесь. Ситуация довольно комичная: тратим огромные средства и усилия на укрепление оборонительной линии и делаем вид, будто не замечаем, что творится под носом. Там, видите ли, земля Туниса, если мы бросим бомбу, тунисцы, дескать, шум поднимут, в Организацию Объединённых Наций обратятся. Да шут с ними, пусть шумят, пусть обращаются! Дело-то уже будет сделано… У войны свои законы. Вон американцы как поступили: швырнули парочку атомных на Хиросиму и Нагасаки — и дело с концом.

Сулье до того разгорячился, что у него задрожали руки и на высоком лбу с залысинами выступила испарина. Он швырнул карандаш на карту, платком отёр лоб.

— Тунисцы шум поднимут!.. Да уж если, чёрт побери, дело на то пошло, чей он вообще, Тунис этот? Кто ему дал независимость? Разве мы не имеем права снова стать хозяевами положения, если они начнут зарываться? Имеем! А поступи мы так, и для Марокко наука, и для других. Я слышал, русские снова доставили в Касабланку два парохода оружия. Для кого оно? Ясно, для алжирцев!.. Мы сами подрываем свой престиж! Вместо того, чтобы показать нашу силу, суём вчерашним рабам костыли под мышки и пытаемся вывести их на настоящую дорогу, а они, простите, гадят нам на стол! Повторить бы пару раз Сакиет-Сиди-Юсуп[9], тунисцы сразу обрели бы разум! А мы всё миндальничаем. Ведь даже пустяковую операцию нельзя сделать, не замарав в крови скальпель!