Непокорное сердце - [101]

– Вам не стоит беспокоиться о ее благополучии, – резко сказал он. – Она больше не нуждается в вашей заботе.

К тому времени, когда Торн покинул тюрьму, он уже не мог обманывать себя по поводу тех чувств, которые терзали его душу – это была простая обыкновенная ревность. И хотя он презирал себя за такую слабость, все же не переставал задавать себе вопрос, как теперь Шана будет отвечать на его притязания, когда снова появился Барис. Будет ли отказывать ему снова? И снова станет доставлять печаль?

Эта мысль казалась Торну невыносимой, но хотя Барис, возможно, и был ее любовью, граф знал, что его очаровательная жена не знала до него ни одного мужчины, даже Бариса. Он, а не Барис, лишил ее невинности и сделал ее своей. Торн испытывал какую-то первобытную радость оттого, что он был первым мужчиной, разбудившим в ней страсть.

«Она принадлежит, только мне, – яростно подумал Торн. – И ей-богу, она должна знать это!»

Как раз в этот момент, когда он так размышлял, Шана собралась принять ванну. Она быстро окунулась в воду, бросив мимолетный взгляд через плечо. Когда девушка увидела Торна, стоявшего в дверях и сердито смотревшего на нее, она отвернула взгляд, подтянув при этом колени к груди.

Дверь закрылась. Вместе с его присутствием в комнате воцарилось молчание и повисло ожидание.

Без слов Торн пересек комнату, чтобы встать прямо за спиной принцессы. Его тяжелый взгляд остановился на женщине, которая не давала покоя его душе. Ее волосы, завязанные в узел, открывали изящный завиток и округлость плеч. Она же, не отрываясь, смотрела на резные зазубринки по краю деревянной ванны и не удостаивала своим пленительным взором графа. И потому, как она сжалась в воде, Торн уже знал, что нервирует ее своим вниманием.

И действительно, нервы Шаны были натянуты, как тетива лука. Ей отчаянно хотелось посмотреть на мужа, чтобы понять, в каком он настроении.

Принцесса почувствовала облегчение, когда он стал сбоку ванны. Ужасно нервничая, но, надеясь, что Торн этого не заметит, она медленно поднимала глаза.

К счастью, от его гнева не осталось и следа. Но Шане ничуть не стало от этого легче, так как она вновь почувствовала в нем скрытую угрозу. Он стоял над ней, высокий и устрашающий, хотя ничего и не делал, а только смотрел на нее.

На его губах появилась легкая улыбка, а Шана почувствовала, что у нее во рту все пересохло.

– Почему ты так на меня смотришь?

– Принцесса, – все так же мягко улыбаясь, сказал он. – Я только восхищаюсь тем, что принадлежит мне.

Отчаяние охватило ее сердце. Куда подевался нежный и заботливый любовник, которым он был несколько последних дней? А этот рыцарь с холодными глазами был ей хорошо знаком. Шана зажмурила глаза, желая погасить боль, которая словно ножом пронзила ее сердце.

«Боже, – горько подумала она. – Ведь она уже внушила себе, что они слишком далеко зашли, а может быть, даже придет время, и они не будут думать друг о друге. Но явно ничего не изменилось. Она была всего лишь его собственностью, чтобы доставлять ему удовольствие без любви и нежности».

Шана открыла глаза и увидела, что Торн закатал рукава туники, взял мыло и льняную ткань, которую она положила рядом с ванной.

Глаза девушки округлились. Она издала слабый, застрявший в горле звук.

– О, не стоит благодарить меня, – послышался его дерзкий голос у нее за спиной. – Вы мыли меня, принцесса, когда я был болен. Думаю, что настал мой черед оказать вам услугу.

Торн наклонился и ловко и быстро намылил ее изящную спину и плечи. Шана замерла, боясь пошевелиться, боясь даже дышать. Его руки скользили по ее покатым плечам и груди, затем – по ее рукам, опуская их на края ванны.

Пульс Шаны застучал в бешеном ритме. Теперь граф уже стоял перед ней. Небрежно он отбросил ткань в сторону. Краешком глаза принцесса видела, как Торн обильно намылил руки. Она громко вздохнула, когда его тонкие длинные пальцы скользнули по ее грудям, отчего они затрепетали и набухли, словно бутоны. Граф наклонился и прижался губами к ее затылку. Снова и снова кончиками пальцев он водил вокруг ее возбужденных грудей, приближаясь, но, почти не касаясь их трепещущих вершин.

Его шепот, томный и хриплый, раздался у нее над ухом…

– Ты убеждала меня, что можешь терпеть мои поцелуи, только представляя, что я Барис. Скажи мне, принцесса, это все еще правда?

Она ответила прерывисто дыша.

– Нет, – слабо сказала она. – Это никогда не было правдой.

Шана положила голову ему на плечо. Торну нужно было только слегка наклониться, чтобы своими губами накрыть ее рот, удивительно нежный и притягательный. И когда он поднял голову, девушка почувствовала себя обделенной, потому что ждала поцелуя.

– Это очень радует меня, моя милая. Это меня очень радует. И, все же, мне хотелось бы знать… Когда я ласкаю и прикасаюсь к тебе в этом месте, – его дьявольские пальцы гладили кончики ее грудей, поднимая соски до болезненного возбуждения так, что у Шаны вырвался стон, – ты тоже закрываешь глаза, чтобы увидеть своего возлюбленного Бариса?

Он не дал ей возможности ответить, продолжая низким и грубоватым голосом:

– Мне хотелось бы знать, желаешь ли ты Бариса, когда я глубоко погружаюсь в тебя, так глубоко, что уже не знаю, чья кровь бешено пульсирует: твоя или моя?