Непокорная красавица - [5]

– Я лейтенант Джастин Уолингфорд.

Граф немедленно выпустил ее руку, его лицо застыло, а в глазах сверкнуло какое-то чувство, первобытное, кровоточащее, – если бы Лорелея не знала, что такого не может быть, она бы сказала, что это ненависть.

– Значит, вы младший сын Габриэля Уолингфорда?

– Вы знаете моего отца? – От гордости Джастин еще больше выпрямился.

Улыбка графа была холодной и официальной.

– Да-да, конечно. Он старый друг нашей семьи.

За его словами определенно что-то скрывалось, Лорелея это точно почувствовала. Граф оглядел толпу:

– Сегодня его, случайно, нет здесь?

– Он прибудет в порт не раньше чем через неделю.

В лице графа на миг сверкнуло разочарование.

– Жаль. – Он повернулся к Лорелее. – Я вижу, все приготовились к следующему танцу. Могу я иметь удовольствие пригласить вас?

Прежде чем она успела ответить, в разговор вклинился Джастин:

– Лорелея не любит танцевать.

Граф его проигнорировал и устремил на нее дерзкий взгляд:

– Мадемуазель?

– С удовольствием, – не раздумывая сказала Лорелея.

По виду Джастина она поняла, что ответ был неверный. Ну и пусть. Она умеет с ним управляться. Завтра он ее простит – так всегда бывало. Она приняла руку графа, и он вывел ее на середину зала. Как только они заняли свое место, заиграла музыка.

В его сильных руках Лорелея трепетала, как юная дебютантка на первом балу. Запах сандала, исходящий от графа, кружил ей голову. В каждом его точном, безупречном шаге чувствовалась первобытная сила. Весь он был как лев перед прыжком.

Его загорелое лицо выделялось из толпы бледных лиц денди. Но более того, в этом человеке ей чудилось нечто опасное, как будто ему было что скрывать, – она чувствовала это интуитивно.

Может, он шпион «Патриотов» или двойной агент, работающий на Англию? Он даже мог быть одним из беженцев[2], прорвавшихся сквозь блокаду и наводнивших Чарлстон после того, как британцы запечатали порт.

– Вы долго пробыли в колониях? – спросила она.

– В последнее время я нигде не живу подолгу.

Она опять почувствовала, что он чего-то недоговаривает, и решила проявить любопытство:

– Могу ли я набраться дерзости и спросить, кто пригласил вас на прием?

В его глазах заплясал смех.

– Не будем говорить обо мне, лучше расскажите о себе, мадемуазель.

– Обо мне? – Она нахмурилась.

– Да, расскажите, как такое прелестное создание оказалось обрученным с плосколицым англичанином.

На миг в ней вспыхнула злость.

– Джастин не плосколицый.

Он посмотрел в ту сторону, откуда Джастин наблюдал за ними, как кошка, оберегающая своих котят.

– Он вам не подходит, мадемуазель.

К Лорелее вернулось самообладание, она посмотрела на него из-под ресниц. В искусстве флирта Лорелея была мастерица, она узнала уловку, которую он применил, она сама ею сто раз пользовалась – пренебрежение к сопернику. Сколько раз бывало так, что мужчина принижал объект ее привязанности, а себя выставлял образцом мужественности!

Она решила испортить ему благодушное настроение.

– Какой же тип мужчин вы мне предлагаете? – беззастенчиво спросила она. – Может быть, себя?

Он сжал ей руку, его глаза поскучнели.

– Простите, мадемуазель. Я вышел за отведенные мне границы. – Он прервал танец и оставил ее стоять посреди зала и смотреть на его удаляющуюся фигуру.

Лорелея нахмурилась. Она не предполагала, что он так поступит. Он должен был что-нибудь сказать, а не бросать ее среди толпы, как использованный носовой платок.

Какой эксцентричный человек...

Джастин подскочил к ней и взволнованно спросил:

– Что-то не так?

Лорелея покачала головой, глядя в ту сторону, где исчез граф. Как бы она могла объяснить Джастину возникшее в ней странное чувство? Как бы осмелилась сказать ему, что хотя бы на миг ей показался привлекательным другой мужчина?

Глава 2

Следующим вечером Лорелея сидела в таверне и дышала табачным дымом и запахом немытых тел. Вот уже два часа она уклонялась от волосатых рук и грубых предложений, слушала разговоры моряков и вылавливала все, что могло касаться Черного Джека.

Если подумать, положение жуткое: один из этих людей может быть тем пиратом, о котором говорят, что он убил людей больше, чем оспа, свирепствовавшая в Чарлстоне год назад.

А что, может быть, он вот тот коротышка лет пятидесяти у барной стойки, который то и дело поглядывает на нее, или молодой человек, что в одиночестве сидит возле камина с кружкой эля в руках. А может, тот одиночка в углу, который взглядывает на дверь каждый раз, когда она открывается...

Как может выглядеть такой человек? Высокий он или низкий? Чернявый или блондин? Конечно, его лицо должно выражать жестокость. Как же иначе?

Лорелея подошла к столу, где сидели ее последние четыре клиента, и поставила перед ними кружки.

– Это все? – спросила она, подражая грубоватому тону служанки. – Или принести поесть?

Один из мужчин уставился на ее зад.

– Я бы взял блюдо из этого окорока!

С новообретенной ловкостью Лорелея уклонилась от шлепка.

– Только попробуй, дружочек, – сказала она с теплой ноткой в голосе. – Получишь несварение желудка, не говоря уж про ожог, который окажется у тебя на щеке, если вздумаешь шутить со мной.

Остальные трое засмеялись.

– Берегись, Дэнни, она может это сделать! – сказал компаньон лет шестидесяти.