Непокоренный. От чудом уцелевшего в Освенциме до легенды Уолл-стрит: выдающаяся история Зигберта Вильцига - [28]

Зигги рассказал Наоми и еще одну историю из своего детства.

«У мамы была сестра Бетти, она жила на ферме с мужем, другими сестрами и их мужьями. Мои братья и сестры часто жили у них в двух комнатах для гостей».

Ночью 9 ноября 1938 года нацистские бандиты устроили погром. По всей Германии и Австрии они разрушили почти двести синагог, разгромили более 8000 еврейских магазинов, разбили в них окна и отправили десятки тысяч евреев в концентрационные лагеря. Эта трагедия получила название Kristallnacht – «Хрустальная ночь». На следующий день тетя Зигги, Бетти, и ее семья узнали, что эсэсовцы движутся к ним, чтобы арестовать всех мужчин-евреев. Муж Бетти и мужья ее сестер бежали в поля и укрылись в стогах сена. В ту же ночь эсэсовцы действительно появились и потребовали открыть, куда делись все мужчины. Бетти отказалась.

«Один из эсэсовцев нашел в доме у тети Бетти большую дубовую палку, – рассказывал Зигги Наоми. – Может быть, ее муж гнал этой палкой скот на продажу. Офицер схватил палку и ударил ее по голове. Удар был так силен, что у нее в голове образовалось отверстие в два пальца шириной, но она по-прежнему не выдавала место схрона. Обыскав всю ферму, нацисты все же нашли мужчин в стогах сена и отправили в концентрационный лагерь Заксенхаузен. Один из соседей сжалился над Бетти и забинтовал ее рану. Он укрыл ее какими-то одеялами и в ту же ночь тайно вывез ее на конной повозке в городок под Берлином».

В Берлине Бетти нашла дом, где жили Вильциги. Зигфрид с матерью упаковывали ткани, когда пришла Бетти. Зигберт повернулся к входу и посмотрел на незнакомую ему женщину. «Чем могу помочь?» – спросил он. Он видел ее буквально в том же году, когда приезжал в гости, но женщина была сильно избита, у нее заплыли глаза – и он не признал родную тетку.

«Такой ужасной была наша жизнь», – сказал Зигги Наоми. Слушая рассказы мужа о детстве, та пришла в настоящий ужас.

Она сказала, что очень гордится тем, как он строит в Америке новую жизнь, и всегда будет его поддерживать. Он обнял ее и пообещал, что они будут жить долго и счастливо, но поставил одно условие, попросив отказаться от любых денег ее семьи. Его достижения должны быть его собственными. Наоми согласилась и бросила колледж, чтобы стать бухгалтером: дохода Зигберта семье в то время не хватало. Наоми оказалась любящей, жизнерадостной супругой, она содержала дом в чистоте и строго соблюдала кошерность пищи. Она утешала его, когда он просыпался от ночных кошмаров, и впервые с тех пор, как Ларри Нартель спас ему жизнь в Освенциме, Зигги обрел лучшего друга.

Наоми родила первого ребенка в 1956 году и назвала его Айвеном. Следуя традиции ашкеназских евреев давать детям еврейское имя в честь умерших родственников, Наоми и Зигги дали сыну еврейское имя Ицхак в честь убитого отца Зигги Исидора – его еврейским именем было Ицхак. Следующие дети Наоми и Зигги, Шерри и Алан, а также впоследствии их внуки тоже получали еврейские имена в честь членов семьи, погибших во время Холокоста или переживших его, но скончавшихся впоследствии. Эта традиция накладывала на детей ответственность – жить праведной жизнью во имя усопших, не забывать о Холокосте и хранить память и имена тех, кто погиб в этой катастрофе[41].

Для выжившего – и особенно для Зигги, почти все родственники которого были уничтожены, – самым большим нахесом (слово на идише, обозначающее счастье и удовлетворение) было рождение здорового еврейского мальчика, который носит его фамилию.

В начале 1950-х годов в США открыто действовали 57 антисемитских организаций, издававших такие сеющие ненависть газетенки, как The American Nationalist, The Cross and the Flag, Thunderbolt, The Defender и Common Sense, общим тиражом 90 000 экземпляров в неделю[42]. «Евреи – вот корень всех проблем, всех конфликтов, всех потрясений современного мира», – утверждалось в памфлете «Еврейский вопрос» (The Jewish Problem), опубликованном в газете Huron Church News в 1957 году[43]. Предубеждения не всегда были выражены настолько явно. Например, если в рекламе курорта говорилось «поблизости расположена церковь», тем самым передавалось зашифрованное сообщение: отдыхающим еврейского происхождения здесь не рады.

Дело было не в обычном снобизме, а в глубоко укоренившемся отвращении к людям, которые, по мнению обывателей, были продуктом дегенеративной, нехристианской истории. Католикам в катехизисе до сих пор сообщали, что евреи распяли Христа, а на некоторых общественных зданиях сельского Юга были установлены таблички: «ЕВРЕИ И СОБАКИ НЕ ДОПУСКАЮТСЯ». Антисемитизм мешал бизнесменам еврейского происхождения пробиться в высшие деловые круги, а еврейским семьям – в престижные жилые районы.

Вот один из наиболее явственных примеров дискриминации в жилищном вопросе: процветавшая мичиганская ассоциация собственников жилья Grosse Point Property Owners Association даже нанимала частных детективов, чтобы следить за будущими покупателями: в случае если те оказывались евреями, следовало письмо с вежливым, но твердым отказом.

Более хитрый и тонкий вариант антисемитизма подразумевал признание евреев, но вместе с тем ограничивал их участие в юриспруденции, медицине, нефтегазовой промышленности, банковском деле и других отраслях экономики. Например, еще в 1960-х годах евреи занимали лишь около 1 % высоких должностей в финансовой сфере, телекоммуникациях, тяжелой промышленности, транспортной и коммунальной отраслях