Непокоренный остров - [9]

Так было и рано утром 6 сентября. Едва Клещенко подошел к отвесному металлическому трапу, ведущему в боевую рубку на вышке командного пункта, как за его спиной, метрах в семидесяти, раздался мощный взрыв, вместе с дымом и пылью поднявший в воздух кусты можжевельника. «Может, самолет шальную бомбу сбросил, — подумал Клещенко, устремив взгляд в небо, — но тогда бы зенитная батарея объявила тревогу, а она молчит». Второй взрыв громыхнул впереди него и несколько вправо. «Немецкая батарея пристреливается», — понял он и стремглав поднялся в боевую рубку.

— С берега открыла огонь крупнокалиберная фашистская батарея, товарищ капитан! — доложил дежурный командир взвода управления.

— Координаты ее засекли?

— Нет. Стреляет из-за леса, с закрытой позиции.

— Боевая тревога!

Дежурный быстро включил прямую телефонную связь со всеми батареями и постами наблюдения и отрепетовал:

— Боевая тревога! Боевая тревога! Боевая тревога!

Донесся частый звон церковного колокола с кирхи, извещающий гарнизон об опасности.

Клещенко сел за визир и навел перекрестие нитей на словно прикрытый прозрачной, с розовым оттенком вуалью берег. Засек жидкий клуб синеватого дыма, тотчас рассеянный свежим ветром над вершинами деревьев. В стороне от КП прогромыхал взрыв. Стало ясно: вражеская батарея ведет пристрелку по вышке командного пункта 214-й башенной береговой батареи, отчетливо видимой с материка наравне с маяком и кирхой.

В боевую рубку поднялся запыхавшийся военком батареи Усков, тут же вынул из футляра бинокль, поднес его к глазам.

— Захватили нас в вилку, — определил он.

— А говорили, фашистские артиллеристы слабоваты насчет точности стрельбы, — произнес дежурный.

— Велика премудрость пристреляться по неподвижной цели, — процедил Клещенко, чувствуя, как от очередного взрыва по железобетонной рубке застучали раздробленные камни. Действительно, фашистская батарея довольно быстро пристрелялась к вышке, пора бы ей уже перейти на поражение, а она все посылает и посылает снаряд за снарядом.

Частый перезвон колокола с кирхи умолк, гарнизон укрылся в надежных убежищах, заранее выдолбленных строителями в скалах. С маяка, являвшегося запасным командным пунктом 314-й батареи, позвонил на батарею начальник штаба дивизиона, отдал распоряжение без команды огня не открывать; капитан Цепенюк находился на южном пирсе.

Клещенко выслушал доклады о полной готовности башен к открытию огня, рассчитал дистанцию, определил направление до ведущей пристрелку вражеской батареи и тут услышал страшный грохот, словно под вышку подложили мощный заряд тола.

— Фашисты открыли стрельбу на поражение! — крикнул Усков. — Рассредоточили огонь по всему острову.

Клещенко посмотрел в амбразуру и ужаснулся: повсюду, куда устремлялся взгляд, вздымались парашютообразные черные взрывы. Они возникали часто и густо, очищая скалы от порослей вереска, можжевельника и других мелких кустов, в щебень дробя камень. Над островом стоял невообразимый гул, словно кто-то беспрерывно и оглушительно бил в гигантский барабан.

— Такого еще не было, — проговорил Усков. — Неспроста…

— На дальномере! Засекайте координаты немецких батарей! — передал на дальномерную площадку командир батареи.

— Точно засечь пока невозможно, товарищ командир, — донесся ответ дальномерщика краснофлотца Голайдо. — Они за лесом.

Клещенко посмотрел в визир. Дальномерщики правы, над полосой леса висит сплошное облако сизого дыма, поди разбери, откуда и какая батарея ведет огонь. По количеству и частоте взрывов на острове можно предположить, что артиллерийскую обработку Осмуссаара вели не менее дюжины вражеских батарей.

— Как на башнях?

— Полный порядок, — ответил Усков. — Снаряды попадают и в башни, но стовосьмидесятимиллиметровая броня им не по зубам. А вот казарменный городок разносит в щепки. — Он поглядел в амбразуру.

Обстрел Осмуссаара велся уже примерно с полчаса, когда поступил тревожный доклад с первой башни. Лейтенант Митрофанов сообщал, что один из снарядов угодил в стоящую поблизости от блока башни цистерну, в которой хранилось 16 тонн дизельного топлива.

— Спасайте топливо! — прокричал в ответ Клещенко.

Горючего для дизелей, обеспечивающих электроэнергией башни, имелось ограниченное количество. Расходовалось оно по приказу командира дивизиона строго по килограммам в сутки, а тут вытекает на камень целых шестнадцать тонн.

— Есть, спасать горючее! — ответил Митрофанов. — Электромеханическому взводу на спасение цистерны с горючим! — приказал он и сам по наклонной патерне поднялся наверх. В глаза бросилась толстая струя черного мазута, вытекающая из средней части цистерны. Несколько краснофлотцев в перепачканных робах пытались досками и камнями закрыть брешь, но это им не удавалось. Тогда один из них сбросил с себя робу и тельняшку и, скомкав их в узел, заткнул пробоину. Течь уменьшилась, но тугие струи маслянистой жидкости настойчиво пробивались через щели.

— Кляп, кляп побольше! — подсказал Митрофанов.

Сразу пять краснофлотцев мигом стащили с себя робы и начали ими затыкать пробитое снарядом отверстие. Течь прекратилась совсем, две трети горючего были спасены. Но тонн пять дизельного топлива медленно растекалось по камням, заполняя трещины.