Непокоренный остров - [13]

— Что делать будем с ленинградцами, комиссар?

— Говорить с ними будем, говорить откровенно, — ответил Гусев. — Они не хуже нас понимают обстановку. Пусть решают сами.

По просьбе Гусева вечером Белозеров собрал в тамбуре первой башни всех своих рабочих. На встречу с ними пришло командование дивизиона и 314-й батареи. В коридорах толпились краснофлотцы, успевшие подружиться со своими дублерами-учителями.

Вержбицкий вышел на середину, пристально оглядел притихших рабочих. Перевел взгляд на стоящих у стены Гусева, Кудрявцева, Клешенко, Ускова, командиров башен, начал говорить негромко, взвешивая каждое слово.

— Товарищи рабочие! Мы, моряки-артиллеристы, благодарим вас за ваш самоотверженный труд по установке и монтажу орудий на этих башнях, благодарим, что обучили расчеты обслуживать механизмы. По долгу флотской чести мы должны теперь сказать вам большое спасибо и с почетом отправить в Ленинград…

Рабочие одобрительно загудели, и Вержбицкий замолчал, давая им возможность выговориться. Когда в тамбуре вновь воцарилась тишина, он продолжил:

— Товарищи рабочие, но мы сейчас не можем отправить вас на свои заводы. Обстановка сложная и в Ленинграде, и на полуострове Ханко, да и на нашем острове. Очень сложная. Каждому это известно лучше меня.

— Что же вы нам предлагаете? — нетерпеливо спросил один из рабочих, ближе всех стоявший к командованию дивизиона.

— Предложение одно, товарищи: встать в ряды защитников нашего острова. Специалисты вы отличные, уже готовые боевые номера орудийных расчетов. А освободившихся краснофлотцев мы отправим на противодесантную оборону побережья.

Наступила тишина, рабочие молча переглядывались, напряженно оценивая предложение нового коменданта Осмуссаара.

— Значит, Ленинград тю-тю… — прозвучал чей-то робкий голос.

— И вовсе не «тю-тю», — выступил вперед батальонный комиссар Гусев, — только сейчас нет возможности отправить вас в Ленинград. А появится возможность — пожалуйста, задерживать не будем.

К Вержбицкому подошел Белозеров.

— Разрешите мне сказать, товарищ капитан? — спросил он и, не дожидаясь ответа, повернулся к рабочим: — По-моему, все ясно. Ведь каждый из нас и так уже номер орудийного расчета. Мое предложение такое: стать добровольцами нашего славного советского флота!

Белозерова поддержал и мастер Февралев.

— Правильное предложение! — сказал он. — Я вот давно к первой башне прикипел. А где воевать, здесь или в Ленинграде, все едино. Лишь бы бить фашистскую нечисть…

Рабочие заговорили вдруг разом, каждый высказывал свое согласие остаться на острове, называл артиллерийскую специальность, которой владел в совершенстве, просил зачислить на первую или вторую башню.

— Спасибо, спасибо, товарищи! — громко произнес Гусев. — Вы поступили как истинные ленинградцы. Наш остров стоит на дальнем рубеже прикрытия Ленинграда, следовательно, вы здесь, на Осмуссааре, защищаете свой родной город!

Стоящие в коридорах краснофлотцы бросились обнимать своих новых собратьев. Наперебой они предлагали поделиться с ними своим флотским обмундированием и тащили их в кубрики, к рундукам, в которых покоились запасы форменок, тельняшек, брюк и бескозырок.

Капитан Кудрявцев сделал расчеты всего личного состава. Из 850 человек на противодесантную оборону побережья вместе со строителями высвобождалось 350 бойцов. По его предложению был создан стрелковый противодесантный батальон трехротного состава с маневренной группой в пятьдесят человек. Командиром батальона Вержбицкий назначил военинженера 2 ранга Сошнева, начальником штаба у него стал военинженер 3 ранга Слезингер. Несколько позднее произошли изменения и в самом дивизионе: представитель артиллерийского управления наркомата Военно-Морского Флота старший лейтенант Васерин приступил к исполнению обязанностей заместителя начальника штаба, а инженер Белозеров был избран секретарем партийной организации дивизиона.

Новый командир противодесантного батальона на всех трех районах обороны — западном, северо-восточном и южном — развернул фортификационные работы по укреплению побережья. Личным составом рот строились окопы, траншеи, доты и дзоты. Места наиболее вероятной высадки вражеского десанта ограждали колючей проволокой, фугасами, минами. Имевшийся на складах запас взрывчатки, мин, колючей проволоки оказался ничтожно малым. В ход пошли подручные средства, каждый предлагал свой способ ограждения вверенного ему участка обороны. Особенно отличалась группа сержанта Вдовинского, изготовлявшая мины и фугасы собственной конструкции. Взрывчатку для них извлекали из двух выброшенных штормом на берег, сорванных с якорей мин, а также из неразорвавшихся авиационных бомб и снарядов. Две тысячи мин они сделали из переданных зенитчиками 37-миллиметровых снарядов, завезенных для будущей малокалиберной зенитной батареи. Достаточно было Вдовинскому несколько видоизменить взрыватель, и гильза со снарядом превращалась в противопехотную мину. Начальник штаба батальона Слезингер из остатков железной арматуры сконструировал особое препятствие, заменяющее заграждение из колючей проволоки. Выставленное возле уреза воды, оно преграждало вражеским солдатам прямой путь на берег, к тому же электрики пустили ток. Работы проводились с раннего утра и до позднего вечера, несмотря на ежедневные обстрелы территории острова батареями противника с мыса Пыысаспеа.