Непокоренный «Беркут» - [13]

– Это памятник архитектуры, построен в 1842 году и строился он четыре года с 1838, – просветил присутствующих Железняк.

– До революции в нем был Институт благородных девиц, а после 1917 года «благородные девицы» стали не нужны, его отремонтировали и взяли себе коммунальщики. В 1934 году, когда Киев стал столицей УССР, бывшее помещение Института благородных девиц облюбовал для себя НКВД. Отсюда многие в годы Большого террора уехали в сибирские лагеря, в безымянные могилы на Лукьяновском кладбище. После прихода фашистов сгорела большая часть Киева, вместе с ней и это здание, рухнули все перекрытия, обвалилась тыльная стена. Через несколько лет после освобождения столицы Украины группа архитекторов восстановила здание. В честь Октябрьской революции его назвали Октябрьский дворец культуры.

– Ну, вы, Василич, прямо как учитель истории рассказываете, заслушаться можно, – восхитился Миша Ахтыркин.

– Вам надо в школе историю преподавать, так даты хорошо запоминаете, а я как-то числа не очень, зато лица хорошо запоминаю, – похвастался пришедший вместе с Мишей Коля Линенко.

– Ага, особенно кому денег должен, – толкнул в плечо Николая Одас, – или кому я должен, всем прощаю.

– Да отдам я тебе долг, что об этом постоянно напоминать, – набычился сразу Линенко.

– Хватит вам собачиться, пойдемте лучше в дебчика перекинемся, – прервал всех Иван.

– Миша, будешь со мной в паре.

– О, и я играю! – присоединился Игорь.

– Одас, а пара есть? – спросил Лапатый.

– Есть.

– Морячок, ты дебчик будешь? – спросил Одас.

– Буду, – сразу поддержал Линенко.

– Подожди, может Сергей Васильевич будет играть, – разбил надежды Одаса Иван.

– Нет, Вань, я в карты не играю, пойду лучше во второй автобус, они с собой телевизор привезли, новости может будут, – отказался Железняк.

За игрой время пролетело незаметно и когда вышли на улицу размять затекшие ноги и покурить, уже начало сереть. Иван заметил, что возле автобусов почти никого нет. Заглянул в соседний автобус, людей было непривычно мало. Он подошел к водителям, которые копались в промасленных внутренностях автобуса, при этом о чем-то оживленно споря.

– Карась, ты не знаешь, где все пропали?

Но милиционер, увлеченный спором, не слышал его.

– Карасев! Димон! – повысил Иван голос.

– Ну шо? – спросил раздраженный Карасев с раскрасневшимся лицом. – А, это ты, Вань. Что случилось? – уже более спокойно поинтересовался он.

– Ты не знаешь, где все пропали? – повторил свой вопрос Журба.

– А-а. Вон там, в Кинопалаце, – указал Карасев грязной промасленной рукой в сторону стоящего рядом со стройкой здания.

– А кто разрешил? – озадаченно поинтересовался Иван.

– Кто? Кто? Командир, конечно, не сами же они туда пошли, – ответил Карась и, повернувшись к остальным водителям, продолжил спор. – Сейчас натяжной ролик подтяну, и зарядка опять пойдет.

Иван не стал слушать, про что спорят карданы, как любя водителей называли в подразделении, подошел к Мише, который курил, стоя между автобусами.

– Слышал, наши уже в Кинопалаце, – обратился к другу Иван.

– Ага! Они там договорились, их бесплатно на сеансы пускают. Саркис говорил, там жарко, можно в кителе сидеть, и кресла мягкие, спать удобно. Ладно, пошли, доиграем партию, Игорек с Колей уже ждут, – открывая дери, позвал Миша. Вслед за товарищем Иван залез в автобус. Сзади, где сидели игроки, горел свет. Игорек уже тасовал колоду.

– Ну что, продолжим?

– Сдавай, – поддержал друга Миша.

Часа через полтора в автобус, громко обсуждая фильм, ввалилась толпа. Саркисов с разбегу налетел на стол, сложенный из броников.

– Аккуратнее! Под ноги смотри, Серега, – поздно предупредил Лапатый, прямо из-под ног забирая карты.

– Ой! Извините, – ответил Сергей.

– Извините, – передразнил Иван. – Вы откуда такие красивые нарисовались? – поинтересовался он.

– Из Кинопалаца. Он уже закрылся. Фильм про пиратов какой-то смотрели, правда, я через десять минут уже дрых. Кресла мягкие, удобные, класс, – с восхищением рассказывал Андрей Кольницкий.

– Мы договорились, нас на передние места бесплатно пропускают, если посетителей не много. Завтра в десять открывается, можно сходить, – поддержал друга Гена Находько. От передней двери раздался крик:

– Игорек?! А какой тут кнопкой свет спереди в салоне включить? – спросил Бодренко Семен, перегнувшись в кабину водителя и внимательно рассматривая кнопки на приборной панели.

– Не лезь туда! – сразу вскочил с места Одас. – У себя в автобусе будешь кнопки нажимать! Ты понажимаешь, а мне тогда целую ночь чинить. Двери закрывайте. Соляры нет, топить нечем, – обернулся он к Находько, который еще не успел зайти внутрь.

– Успокойся, Игорек, не нервничай, нервные клетки не восстанавливаются. Иди сам тогда включи, – примирительно сказал Семен.

Бодренко Семен в подразделении занимал штатную должность психолога. Правда, в психологии он разбирался как слесарь в балете, то есть поверхностно. Бумажную работу в управу сдавал: отчеты, контроли, опросы – и психологический отдел УВД всегда был на хорошем счету. Когда приезжал начальник психологов, всегда Семена встречал словами:

– Ну что, Семен, работа бодренько идет? Молодец Бодренко, у тебя и фамилия соответствующая, оправдываешь.