Неподдающийся - [56]

В том же районе жил великий русский библиофил Николай Александрович Рубакин, который, как я уже упоминал, завещал своей родине — России — удивительную библиотеку в 85 тысяч томов! Ее — чуть ли не в целом поезде — привез сын Николая Александровича, профессор Александр Николаевич Рубакин, сравнительно недавно — лет 20 тому назад. Он был профессором Московского университета (по-моему, филологии).

Достаточно сказать, что после разгрома Австро-Венгрии в Швейцарии находился император Карл VI со своей супругой — императрицей Зитой… Если память мне не изменяет, жил там и египетский правитель, свергнутый в своей стране. Известных людей было много.

Как-то раз, гуляя по берегу Женевского озера с Николаем Александровичем Рубакиным, который меня очень любил, мы встретили Ленина с Крупской.

Владимир Ильич держал в руке книгу. Мы поздоровались. Тогда старшие разговаривали, а те, кто помоложе — как я в ту пору, — слушали, не вмешиваясь в беседу.

Николай Александрович спросил у Владимира Ильича, кивнув на книгу:

— Чем увлекаетесь, Владимир Ильич?

Ленин ответил:

— Перечитываю Лукиана. Удивительная, знаете ли, сатира на тогдашнее общество, которая абсолютно может быть использована как сатира на общество современное! Несмотря на то что прошло две тысячи лет, в общем, ничего существенно не изменилось…

У них был свой разговор. Коснулись работы Владимира Ильича в Кларане.

Николай Александрович улыбнулся и, показав на меня, сказал:

— А вот Оня все время говорит, что мечтает умереть за революцию!..

Владимир Ильич улыбнулся, а Надежда Константиновна заметила:

— Мне кажется, главным образом надо не так умирать, как постараться жить для революции.

Николай Александрович, увидев, что я покраснел и опустил глаза, продолжил эту тему:

— Оня мечтает о каком-нибудь революционном поручении.

Владимир Ильич пояснил, что в Кларане он практикой революции не занимается: работает, пишет. А революционное поручение могут дать в Цюрихе, где находится революционный центр. Возглавляет его Анжелика Павловна Балабанова.

— Вам, Оня, сколько лет? — спросил Владимир Ильич.

Я сказал, что шестнадцать, хотя до шестнадцати не хватало трех месяцев.

— Ну что ж, шестнадцать лет это уже тот возраст, когда можно сделать многое… Я убежден, если вам удастся оказаться в Цюрихе, для вас всегда найдется работа.

И я затаил мечту о том, чтобы попасть в Цюрих и связаться с революционным центром — организацией в ту пору вполне легальной. Адрес ее был известен.

Когда наступили осенние каникулы и период сбора винограда, у меня образовался двухнедельный перерыв в занятиях. Я принял приглашение своего школьного товарища Федерико Фридзони провести у него каникулы в городе Бергамо в Северной Италии. Федерико уехал первым, а я, собравшись в дорогу, решил не ехать прямым путем, а отправиться в Италию через Цюрих, чтобы получить там какое-нибудь задание.

Но когда я предстал пред светлые очи Анжелики Балабановой, я понял, что готов умереть не так за революцию, как готов умереть за Балабанову. Передо мной сидела красавица женщина, заложив ногу за ногу, и обнаженное колено в шелковом чулке меня в ту пору очень взволновало.

Анжелика Павловна спросила, где я собираюсь провести свои каникулы (это, конечно, после того, как я представился и сказал, что я от Владимира Ильича Ленина).

Услышав, что я еду в Италию, она заявила:.

— Вот вам сразу и революционное поручение! — Написала несколько строк. Вложила в конверт. Заклеила его и передала мне. На конверте не было адреса.

Я говорю:

— Кому позволите его передать? Тут нет адреса.

— Революционеры, — сказала она, улыбаясь, — адресов не пишут. Их запоминают.

Кстати, я его помню до сих пор: «Улица короля Виктора Эммануила III, дом 27, 2-й этаж».

Балабанова добавила:

— Передадите лично в руки главному редактору газеты «Аванти». — При этом у нее сверкнули глаза. — Это самый крупный и самый могучий рупор революции! Социалистическая газета «Аванти» — «Вперед»! Но только в руки главному редактору!

Я принял поручение. Сел в поезд. Поехал. Как я переезжал швейцарско-итальянскую границу, вам рассказывать не надо: я понимал, что не сдамся! (Хотя на меня никто не нападал.) Что я умру! (Хотя этого никто не требовал.) Что я выброшусь в окно! (А это было почти невозможно: стекло закрыто и поезд стоял!) Никто из жандармов на меня не посмотрел. Один, правда, удивленно покосился, увидя, что я все время пытаюсь проникнуть лбом через стекло наружу. Решил, очевидно: юноша со странностями… В общем, я благополучно переехал швейцарско-итальянскую границу. В Бергамо на вокзале меня встречал Федерико Фридзони. Я переночевал у моего друга и наутро бросился выполнять поручение, тем более что какой-то трамвай, по-моему, ходил из Бергамо в Турин.

Я отправился по адресу, который запечатлел в своей памяти, быстро нашел дом, поднялся на второй этаж и вошел в помещение редакции.

Первой особой, с которой я встретился, была секретарша. Я сказал, что приехал из Цюриха с письмом от товарища Балабановой. Она протянула руку, чтобы взять письмо. Но я возразил:

— Нет! Только лично главному редактору.

Женщина открыла дверь в соседнюю комнату: