Неподдающийся - [23]
В моем краю никаких революций! У меня — полный порядок! Если вам надоело жить в вашем «Коммунистическом Раю», сыпьте ко мне: для всех я найду работу!
Обнимаю вас. Ваш Зиновий.
Мы поняли, что теперь нас заберут прямо при выходе из театра. И уже приготовились к беде. Но нас не тронули! Даже «там», наверху, подумали, что такое письмо было провокацией.
В дальнейшем Зиновий принял сторону генерала де Голля и воевал с фашистами во время Второй мировой войны. Но потом, по слухам, порвав с президентом во время военных действий в Алжире, он обозвал де Голля коммунистом и ушел в отставку. Прожил еще сравнительно долго. И умер в одиночестве.
Самое пикантное во всей этой истории, что Зиновий Пешков по рождению был старшим братом Якова Михайловича Свердлова…
В Москве, уже после Гражданской войны, зная, что я часто бываю в доме Алексея Максимовича, журналист Михаил Розенфельд попросил меня познакомить его с Горьким. И я — с разрешения хозяина — привел его в дом.
Все шло хорошо до момента, когда — не помню по какому поводу — Алексей Максимович произнес:
— Все потеряно, кроме чести, как сказал король Франции Франциск Второй.
Миша Розенфельд не удержался и позволил себе поправить Горького:
— Вы ошиблись, Алексей Максимович! Это сказал король Франциск Первый.
— Второй! — с раздражением крикнул Горький и вышел из-за стола.
На этом визит кончился, и больше Мишу Розенфельда в дом не приглашали.
Лично я великолепно знал, что дело происходило в феврале 1525 года во время битвы при Павии, где король Франциск I вынужден был передать свою шпагу императору Карлу V. Но я Горького не поправлял…
В 1934 году Алексей Максимович рекомендовал меня в Союз писателей. Он сказал: «Прут достоин звания члена нашего Союза, потому что после просмотра его пьес зритель становится лучше! Прут добрый и хороший человек, но… лучше с ним не связываться! Если уж он наложит, то двум коровам не вылизать…»
Накануне войны 1914 года
Последний мой приезд в родные края накануне Первой мировой войны совпал с Рождеством 1913 года.
За три дня до розыгрыша лотереи Государственного займа к деду Пруту в контору зашел известный своей многодетной семьей, а посему старавшийся заработать лишнюю копейку на любом деле страховой агент по фамилии Шавиньер.
— Чего тебе? — спросил у него дедушка. — Мы с внуком все уже уплатили!
— А я по другому поводу, господа! (Шавиньер поклонился и деду, и мне.) Предлагаю приобрести облигации лотереи…
— Зачем? — поинтересовался дед.
— Мне приснился сон, что вы обязательно выиграете десять тысяч.
— Слушай, Шавиньер! Катись-ка ты… — предложил мой старик.
Но Шавиньер не покатился. Он продолжал:
— Облигация стоит всего пятьдесят рублей. А выиграете вы…
— Иди к черту! Не мешай! Хватит!
— Но, господин Прут! Я же вам предлагаю золотое дело…
Дед встал. Это уже кое-чем грозило. Тогда вмешался я:
— Одну минуту! Давайте эту облигацию мне.
— Дурак! — не сдержался дед. — Дай тебе, дураку, волю, ты все свои деньги промотаешь!
Разговор длился еще минуту, но в резких, повышенных тонах.
Шавиньер клялся, что билет беспроигрышный и что десять тысяч у нас в кармане. Дед обзывал продавца жуликом и вруном. Но в конце концов сдался, и облигация была куплена.
Господа! Граждане! Мои дорогие читатели! Вы не поверите: тираж состоялся, и дед выиграл эту огромную сумму. Невероятно!!!
В тот же день явился бледный как смерть, дрожащий Шавиньер: ведь он держал в своих руках целое состояние и… отдал его. Шавиньер бормотал:
— Ну, что я говорил?! А вы — не верили! Я же знал наверняка, что она выиграет.
— Тогда почему ты себе ее не оставил? — спросил дед.
— Не имею права: обязан продавать! Ведь это — моя работа.
— Чудо! — произнес мой растроганный старик. — Ладно! За твою честность предлагаю тебе: или тысячу рублей сразу, или я кладу в банк эти десять тысяч, чтобы процент с моих денег получал ты! Это — триста целковых в год! Значит, двадцать пять в месяц! И сразу кончатся твои заботы. Решай!
Шавиньер думал недолго:
— Давайте тысячу сразу!
— Все-таки — дурак! — усмехнулся дед. — Тебе же еще жить не меньше, как лет тридцать! Будешь обеспечен до конца дней своих! А тысячу ты промотаешь быстро…
— Нет! Давайте тысячу сейчас.
— Но почему? Ведь…
— Потому что, — перебил деда Шавиньер, — с вашим сумасшедшим везением я могу умереть завтра!
Наступил предновогодний день. После обеда дед сказал:
— Одевайся поприличней! Через час поедем на благотворительное собрание в Коммерческий клуб!
— По какому поводу? Почему я должен туда ехать?
— Потому что будет сбор средств в пользу ребят — твоих ровесников, которые не имеют возможности платить за обучение. Да, не забудь взять деньги!
Оделся я празднично. Захватил несколько крупных купюр разного достоинства.
Вез нас на санях все тот же глухонемой Семен. Подъехали к зимнему зданию клуба. Вошли.
В гардеробе, на вешалке, я оставил свои швейцарские пальто и берет, а затем, не дожидаясь деда, поднялся в зал.
Деда же усадили в кресло, чтобы снять с него теплые боты, затем шубу и все прочее…
