Непобежденный - [18]

– Нам полагается быть благодарными? За приказ явиться, не имея времени ни вымыться, ни переодеться?

– Тебя бы больше устроило оказаться опрятным трупом? – спросил Нарцисс, холодно поглядев на Катона. – Да, Катон, тебе следует быть благодарным. Теперь у тебя есть шанс предстать перед императором, а не пасть от кинжала одного из агентов Палласа, как только он узнает, что ты в Риме.

– И с чего бы ему прилагать такие усилия, чтобы убить нас? – спросил Макрон. – Мы никуда нос не совали, просто воевали в Британии. Наверняка мы его уже не интересуем, так?

Нарцисс не сдержался и насмешливо фыркнул.

– Для начала ему бы ничего не стоило особых усилий обоих вас убить. Слово на ушко одному из его подручных – и ты бы оказался в сточной канаве с перерезанным горлом. Во-вторых, вы оба осведомлены о том, что можно было бы назвать государственными делами несколько больше, чем вам хотелось бы. По крайней мере, покуда жив Клавдий. Когда он умрет, все изменится. Старые тайны умрут вместе с императором, то, что было опасно знать, потеряет свое значение. Конечно же, вражда и счеты не окончатся, и, боюсь, Паллас именно тот человек, который предпочитает блюдо мести холодным. Холодным, как могила. Я бы очень посоветовал вам быть начеку обоим.

– Мы, безусловно, тронуты твоей заботой, – еле заметно наклонив голову, ответил Катон. – Однако мне любопытно, зачем все-таки ты притащил нас сюда в столь ранний час и в такой спешке.

– Как я уже сказал, ради вашего же блага, – ответил Нарцисс. Он внимательно поглядел на Катона, и тот слегка вздрогнул, с удивлением заметив на лице секретаря императора жалость.

– В чем дело, Нарцисс? Какую грязную работу ты придумал для нас на этот раз?

Нарцисс дернулся как от пощечины. Мгновение сидел неподвижно, а затем поднялся со стула и обернулся, глядя в арчатое окно с видом на Форум. Там уже сновали обитатели города.

– Я знаю, что вы оба меня презираете. В этом смысле вы не одиноки.

Макрон кашлянул.

– И кто бы мог подумать?

Нарцисс не снизошел до реакции на эту колкость, просто сложив костлявые руки на груди и глядя в окно. Затем он продолжил:

– Что бы вы обо мне ни думали, я делаю то, что обязан, для того чтобы защищать Рим. Империя несовершенна, но она единственная сила, удерживающая порядок в жестоком и варварском мире. Люди, живущие в ее пределах, нравится им это или нет, избавлены от непрерывной череды завоеваний и дикарской жестокости от рук сменяющих друг друга деспотов. Рим избавляет их от этого, по крайней мере чтобы они могли жить, растить детей, возделывать землю и существовать в этом мире, не оглядываясь постоянно, не движется ли на них очередное войско дикарей, которые будут убивать, насиловать и грабить. И в то же время все, что есть у нас в Риме, зависит от мира и процветания во всей империи. Она будто сложное механическое устройство, какие любят мастерить александрийцы. Сложное сочетание частей, работающих вместе. Моя работа и обязанность в том, чтобы этот механизм работал настолько гладко, насколько это возможно, поэтому время от времени я обязан удалять и заменять некоторые его части.

– Интересный способ описания убийства.

Нарцисс удостоил Макрона быстрым хмурым взглядом и снова повернулся к окну, глядя на столицу.

– Думаешь, я не переживаю из-за всех тех несправедливостей, которые я обязан совершать ради высшего блага? Я был вынужден прожить жизнь, лишенный друзей, поскольку никому не мог доверять. Я всего себя отдал служению Риму, и это была невеселая жизнь.

– Это твой выбор, – заметил Макрон. – Ты не был обязан посвящать свою жизнь тому, чтобы убивать людей ножом в спину.

Нарцисс приподнял брови.

– Я бил их ножом в спину, ты – мечом в грудь. В конечном счете, они все равно мертвы. Разница лишь в том, что ты считаешь моралью различие в том, с какой стороны клинок вонзается в человека.

Макрон вспыхнул.

– Есть огромная разница между тем, что делаешь ты и делаю я. Я вверяю себя судьбе, в честном бою один на один, а такие, как ты, трусы бьют в спину.

– Отвага и трусость тоже бывают разными, друг мой.

– Не называй меня так никогда.

Нарцисс скривился.

– Как пожелаешь. Я лишь пытаюсь объяснить, что мы служим Риму в соответствии с нашими способностями. Я бы никогда не смог встать рядом с тобой в бою, Макрон, я бы там мгновения не прожил. Было бы это честным боем? Мое тело не принесло бы Риму пользы. Что же до моего ума, он является мощным оружием, сравнимым с любым множеством мечей. Мы служим Риму изо всех сил, каждый по-своему. Это наш долг.

– Долг? – язвительно улыбаясь, переспросил Макрон. – Очень доходный долг, как я погляжу. Ни для кого не секрет, что ты один из богатейших людей в Риме. Ты и Паллас. Так что не надо ерунды насчет долга. Ты делаешь это ради себя, а не только ради чего-то еще. Как и все те, кто влез в политику. Оборачиваете свои дела в красивые слова и чувства, борясь за влияние, беря взятки и плетя интриги, чтобы украсть чужие богатства.

Макрон ткнул большим пальцем себе в грудь, а потом в сторону Катона.

– А такие, как мы, расплачиваются за ваши игры. Мы расплачиваемся кровью, Нарцисс.

– Он прав, – заговорил Катон более спокойным тоном. – Мы повидали достаточно пролитой крови на полях, в лесах и горах Британии и знаем, о чем говорим. Мы воюем там уже десять лет, и остров лишь номинально считается провинцией империи. Для начала: зачем мы вообще решили его завоевывать? Только для того, чтобы Клавдий мог устроить военный триумф в качестве приманки для черни. Но там не было ни одной великой победы, просто кровопролитные бои год за годом. Мы не бросили все это лишь потому, что было бы позором для императора, если бы Рим ушел из Британии.