Непобежденный еретик. Мартин Лютер и его время - [13]

Лютер слышал далее, что бедствия людей если не всегда, то в большинстве случаев проистекают из естественных причин, что алхимия и астрология весьма сомнительные дисциплины. И если позже Лютер так решительно выступал против разного рода псевдонаук, то в этом нельзя не увидеть отблеска критического настроения, которое заронил в него эрфуртский профессор Трутветтер на своих лекциях по натурфилософии.

Вместе с тем несомненно, что рационалистический критицизм университетских наставников носил поверхностный и робкий характер. В их лице перед Лютером предстала средневековая схоластика, но только состарившаяся и от старости хитрая, урвавшая кое-что от здравого смысла, от скептицизма, от влиятельных в народе мистических учений.

У Мартина, который был исключительно чуток ко всякой неискренности и уловке, эрфуртский оккамизм не мог вызвать одушевления.

Не удовлетворяла его и другая разновидность философии, известная эрфуртским студентам. Мы имеем в виду укоренявшийся в городе гуманизм.

В начале XVI века образованное бюргерство многих немецких городов знакомится с сочинениями Рудольфа Агриколы, Конрада Цельтиса, Эразма Роттердамского и заражается мыслью о соединении христианского благочестия с античной (прежде всего стоической) мудростью. Эрфурт не составлял в этом смысле исключения. Интерес к гуманизму возник здесь уже в последней трети XV века, но особенно сильным стал как раз в пору студенчества Лютера, когда в соседней Готе начал публиковать свои сочинения тамошний каноник Муциан Руф (Конрад Мут). В Эрфуртском университете образовался ученый кружок гуманистов, находившихся в переписке с Муцианом. К нему принадлежали Генрих Урбан, Георг Спалатин (Буркхардт), Крот Рубеан (Иоганн Йегер), Эобанн Гесс (Кох) и Ульрих фон Гуттен.

Вопрос об отношении Мартина к эрфуртским гуманистам — предмет многих споров и дискуссий. Реформатора изображали и как забытого участника Муцианова кружка, и как человека, который, по крайней мере, до 1519 года вообще не имел представления об идеях немецкого гуманизма. Обе эти версии ошибочны. Лютер не входил в окружение Муциана (в одном из писем, относящихся к 1516 году, тот сам засвидетельствовал, что никакого Лютера он в Эрфурте не знал). Достоверно известно, однако, что по меньшей мере один из активнейших членов кружка, а именно Крот Рубеан, был в студенчестве другом Мартина. Идеи гуманистов не могли не обсуждаться в их беседах. По-видимому, именно влиянию Крота Лютер обязан своим ранним знакомством с сочинениями римских поэтов и моралистов. В 1503–1504 годах он читает Овидия, Вергилия, Плавта, возможно, также Горация и Ювенала. Более основательное ознакомление Лютера с трудами гуманистов состоялось, по-видимому, во время его второго посещения Эрфурта в бурном 1509 году. Что именно он читал тогда, мы не знаем; но несомненно, что многие из его позднейших — и как раз наиболее смелых — антиклерикальных идей почерпнуты из гуманистической литературы.

Студент Мартин еще не был готов к восприятию этих идей. Остроумные сатиры на попов и монахов — иногда прямые, иногда иносказательные — скорее всего шокировали юношу. Как и его мансфельдская родня, он с наивным почтением принимал господствующую религию. Судьба как бы берегла смятенного горняцкого сына для иного разрыва с церковью — сугубо серьезного, мучительного и горького.

В феврале 1505 года Мартин стал магистром «свободных искусств». Он был отмечен как второй по достоинству из семнадцати экзаменовавшихся кандидатов. Позднее реформатор живо вспоминал праздничность, с какой было обставлено это событие: «Как это было величественно и прекрасно — рождение новых магистров: им светили факелы и оказывались почести. Я полагал, что ни одна временная, мирская радость не могла бы сравниться с этой».

Но еще большее ликование царило в мансфельдском доме Людеров. С лица матери не сходила улыбка; сестры только и говорили, что о встрече с любимым братом, который скоро приедет к ним в коричневом магистерском берете. Ганс Людер решил, что отныне будет обращаться к сыну только на «вы».

Как никогда ясно он прозревал теперь и будущий путь Мартина: молодой магистр должен поступить на юридический факультет и сделаться доктором права. Это позволит ему со временем стать бургомистром, а может быть (такие случаи бывали), удостоиться и дворянского титула. Ганс извещает сына о своем новом твердом решении и дарит ему экземпляр юстиниановского «Кодекса гражданского права». Он пишет также, что подыскивает для сына достойную невесту.

* * *

С началом нового семестра Лютер с обычным для него упорством принимается за учебу. Он штудирует подаренный отцом Юстинианов кодекс и глоссы (краткие комментарии) Аккурсиуса, с которых начиналась подготовка средневекового студента-юриста.

В середине полугодия Мартин неожиданно получает освобождение от занятий и едет в Мансфельд. Происходит трудный разговор с отцом, темой которого скорее всего было отношение к новым юридическим занятиям. Они не давались Мартину и отравляли ему жизнь. Это был серьезный симптом внутреннего кризиса.

На наш взгляд, столкновение с позднесредневековой юридической литературой может быть определено как