Непобежденная крепость - [12]
Разумеется, это немалые потери.
Но разве могут они идти в сравнение с «солдатоповалом», например, на том же Невском пятачке, потери в котором за то же время колеблются от 50 до 250 тыс. человек?
Конечно нет…
Разница в счете – в десятки тысяч раз, хотя, казалось бы, боевая ситуация в чем-то и схожа…
И разве только крепость защищала в Орешке наших солдат?
Защищал их еще и полуразрушенный храм пророка Иоанна Предтечи, защищала сама русская история.
Глава третья
КЛЮЧ РУССКОЙ ИСТОРИИ
И зорче ордена хранюТу ночь, когда шаги упорныеЯ слил во тьме ледовой трассыС угрюмым шагом русской расы,До глаз закованной в броню.Даниил Андреев. Ленинградский апокалипсис
Странно устроено небо над Шлиссельбургской крепостью…
Словно чистый свет, возникла в этом евангельски простом северном пейзаже 1383 года икона Божией Матери, которую назовут потом Тихвинской.
Отсюда, сопровождаемая толпами ладожских рыбаков и местных крестьян, священников и монахов, женщин и детей, двинулась чудотворная икона к реке Тихвинке, где вырастет монастырь, получивший название Великая лавра Успения Пресвятой Богородицы…
Вглядываясь в кусочек шлиссельбургского неба, вместившегося в уголке затянутого решеткой окна, создавал заключенный Николай Александрович Морозов свое «Откровение в грозе и буре», пытаясь прозреть мистические смыслы Апокалипсиса. И эта гроза над островом Патмос, забушевавшая в народовольческом сознании Николая Александровича, выжигала и продолжает выжигать целые столетия из истории России и всего мира…
Вглядываясь в снежную мглу, затянувшую ладожское небо блокадной ночью 1943 года, вдруг начал различать «в облачных, косматых, взринутых, из мрака выхваченных волнах» картины совсем другого мира рядовой Даниил Леонидович Андреев…
Герой поэмы Даниила Андреева «Ленинградский апокалипсис» ясно увидел тогда на ладожском льду, что на него «сквозь воронки смотрит полночь, как сатана через плечо».
Отвлекаясь от непосредственной оценки свершившихся прозрений, можно попытаться обозначить точки, из которых они происходят…
Откровение, данное в явлении иконы Тихвинской Божией Матери, исходило с неба и концентрировало в себе те православные предощущения и прозрения, что были накоплены православным народом за четыре столетия его христианской истории.
«Откровение в грозе и буре» исходило из тюремной камеры вечника Николая Александровича Морозова и собирало в себе духовный нигилизм русской революции, пытающейся разрушить на своем пути все, что не вмещается в материалистические представления.
Мистические откровения Даниила Андреева, воплощенные им как в «Ленинградском апокалипсисе», так и в «Розе мира», – это попытка вырваться из мертвой трясины духовного нигилизма:
И одновременно с попыткой выбраться из мертвой трясины это еще и осознание невозможности самочинного обретения тверди:
Даниил Леонидович Андреев появился на Дороге жизни 36-летним рядовым солдатом самой страшной русской войны.
По состоянию здоровья, как сказано в воспоминаниях Аллы Александровны Андреевой «Жизнь Даниила Андреева, рассказанная его женой», он был признан годным лишь к нестроевой службе, но это не сильно облегчило его солдатские тяготы.
Волховский фронт превратился к тому времени в настоящий «солдатоповал». Весной 1942 года командующий фронтом Кирилл Афанасьевич Мерецков загнал в немецкое окружение 2-ю ударную армию, а уже 27 августа 1942 года его фронт начал печально знаменитую Синявинскую операцию.
И снова, едва только дивизии полковника Кошевого, двинувшейся к Неве со стороны деревни Гайтолово, удалось прорвать немецкую оборону и выйти к Синявинскому озеру, от которого до Невы оставалось всего шесть километров, Кирилл Афанасьевич Мерецков поспешил ввести в прорыв гвардейский корпус генерала Александра Гагена.
Между тем местность, где наступала дивизия, была ужасна. Кругом болотистые топи, залитые водой торфяные поля и разбитые дороги. От поселка Синявино до побережья Ладоги тянулись бесконечные торфоразработки.
Разумеется, К.А. Мерецков знал, что к югу от Синявино «сплошные леса с большими участками болот, труднопроходимых даже для пехоты, резко стесняли маневр войск и создавали больше выгод для обороняющейся стороны»7, но это не остановило его.
Единственным сухим местом на этом направлении были так называемые Синявинские высоты – выступающая на 10-15 метров над торфяной равниной известковая плита, где немцами была создана мощная система обороны.
Впрочем, шанс пробиться к Неве все же имелся – силы Волховского фронта многократно превосходили силы немцев.
Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.
Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.
Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.
Новая книга петербургского писателя и исследователя Н.М. Коняева посвящена политическим событиям 1918-го, «самого короткого» для России года. Этот год памятен не только и не столько переходом на григорианскую систему летосчисления. Он остался в отечественной истории как период становления и укрепления большевистской диктатуры, как время превращения «красного террора» в целенаправленную государственную политику. Разгон Учредительного собрания, создание ЧК, поэтапное уничтожение большевиками других партий, включая левые, убийство германского посла Мирбаха, левоэсеровский мятеж, убийство Володарского и Урицкого, злодейское уничтожение Царской Семьи, покушение на Ленина — вот основные эпизоды этой кровавой эпопеи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В юности душа живет, не отдавая никому отчета в своих желаниях и грехах. Что, например, страшного в том, чтобы мальчишке разорить птичье гнездо и украсть птенца? Кажется, что игра не причинит никому вреда, и даже если птенец умрет, все в итоге исправится каким-то волшебным образом.В рассказе известного православного писателя Николая Коняева действительно происходит чудо: бабушка, прозванная «птичьей» за умение разговаривать с пернатыми на их языке, выхаживает птенца, являя детям чудо воскрешения. Коняев на примере жизненной истории показывает возможность чуда в нашем мире.
Книга посвящена одной из самых драматических страниц русской истории — «Смутному времени», противоборству различных групп служилых людей, и прежде всего казачества и дворянства. Исследуются организация и требования казаков, ход крупнейших казацких выступлений, политика правительства по отношению к казачеству, формируется новая концепция «Смуты». Для специалистов-историков и широкого круга читателей.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Таманская армия — объединение Красной армии, действовавшее на юге России в период Гражданской войны. Существовала с 27 августа 1918 года по февраль 1919 года. Имя дано по первоначальному месту дислокации на Таманском полуострове.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автора этой книги, храбро воевавшего в Афганистане, два раза представляли к званию Героя Советского Союза. Но он его так и не получил. Наверное, потому, как он сам потом шутливо объяснял, что вместо положенных сапог надевал на боевые операции в горах более удобные кроссовки и плохо проводил политзанятия с солдатами. Однако боевые награды у него есть: два ордена Красной Звезды, медали. «Ярко-красный чемодан, чавкнув, припечатался к бетонке Кабульского аэродрома, – пишет Николай Прокудин. – Это был крепкий немецкий чемодан, огромных, прямо гигантских размеров, который называют «мечта оккупанта».
«БЛОК-АДА», непривычным написанием горестно знакомого каждому ленинградцу слова автор сообщает о том, что читателю будет предъявлен лишь «кусочек» ада, в который был погружен Город в годы войны. Судьба одной семьи, горожанина, красноармейца, ребенка, немолодой женщины и судьба Города представлены в трагическом и героическом переплетении. Сам ленинградец. Михаил Кураев, рассказывая о людях, которых знал, чьи исповеди запали ему в душу, своим повествованием утверждает: этот Город собрал и взрастил особую породу людей, не показного мужества, душевного благородства, гражданской непреклонности.
Сборник «Дорогами войны» – это сборник воспоминаний ветеранов Великой Отечественной войны. В числе авторов сборника – моряк, тонувший в водах Балтики во время эвакуации советских войск с полуострова Ханко, а затем воевавший на Ладоге, где был тяжело ранен; артиллерист, дважды раненный под Мясным Бором; донской казак, которому досталась нелегкая доля отступать в донских степях летом 1942 года; и, наконец, командир пулеметного взвода зенитчиков, которому довелось в мае 1945 года побывать у стен рейхстага в Берлине.
Предлагаемая книга впервые включает все художественные и документальные произведения Федора Абрамова о Великой Отечественной войне и Победе, в том числе ранее не публиковавшиеся материалы из рукописного архива писателя.