Непобедимый разум - [65]

Понимание способствует состраданию, даже если мы уже заботимся о человеке, к которому стараемся его почувствовать. Только когда я понял, насколько сложно было Кларку метаться между страхом смерти от сердечного приступа и смущением, я смог забыть свою первую реакцию и проявить сострадание. Хотя, если честно, поначалу я хотел предоставить его собственной судьбе.

Усталость от сострадания

Даже если нам удастся вызвать в себе чувство сострадания к другим, сохранить его сложно. Часто нужно одновременно сдерживать досаду, разочарование и даже гнев. Вот почему, как поняла моя пациентка Бренда, даже в самых страшных ситуациях тяжело избежать усталости от сострадания.

Бренда и Натан поженились за 35 лет до того, как ему был поставлен диагноз «боковой амиотрофический склероз» (болезнь Лу Герига). Поначалу казалось, что заболевание почти не проявляется (он мог уронить чашку с кофе), но через полгода он уже не мог нормально вставать, поднимать руки выше уровня плеч и даже четко говорить. Шокированная тем, насколько быстро угасают силы Натана, Бренда решила помогать ему во всем, что он сам уже не в состоянии делать.

Во время очередного ежегодного осмотра я заметил, какой изможденной и постаревшей она выглядит. Я спросил, как она себя чувствует, и она призналась, что не очень хорошо. По ее словам, забота о муже занимала все ее время. Теперь она должна была помогать ему одеваться, купаться, есть и даже ходить в туалет. Вытирая слезы, она сказала, что ей было сложно найти силы для заботы: она хотела, но уже не могла.

Я предложил ей найти кого-то, кто мог бы помочь ей.

– В таких ситуациях люди часто ставят на первое место заботу о других, – сказал я, – но забывают о себе. А если вы не дадите себе времени и пространства для восстановления от этой тяжелой работы, то рано или поздно начнете сожалеть о том, что вам приходится ею заниматься.

– Уже сожалею, – тихо сказала Бренда.

Я засомневался в том, что она больше не заботится о муже, и предположил, что она просто перегружена. Люди редко проецируют свое разочарование на тех, о ком заботятся. При этом оно бывает серьезным, им может казаться, что они больше не хотят этим заниматься или не могут позаботиться о себе. Я особо подчеркнул, что забота о себе – не эгоизм, а необходимое условие заботы о других.

– Но у меня просто нет времени заботиться о себе, – запротестовала она.

– Именно поэтому, – сказал я, – вам нужна помощь. Большинство членов семьи, заботящихся о больном, начинают думать, что им самим нужна помощь, значительно позже, чем у них возникает такая потребность. Но чтобы и дальше чувствовать сострадание к мужу, вы должны прежде всего справиться со своим напряжением.

Мне показалось, что Бренда будто ждала от кого-то другого разрешения признать, насколько она вымотана. Со вздохом облегчения она согласилась нанять и сиделку, и помощницу по дому. Мы посчитали, что если она сможет проводить вне дома хотя бы по несколько часов в день, то будет и дальше эффективно заботиться о Натане.

– Совсем другое дело, – сказала мне Бренда всего через неделю. Она эмоционально рассказала о том, что освободилась от тяжелых чувств. Теперь ей казалось, что у нее снова есть силы двигаться дальше.

Однако, как ни печально, этих сил не хватило. Натан умер через полгода, и Бренда пришла ко мне страдающей, истощенной и виноватой. В ответ на мой вопрос, за что именно она винит себя, она сказала, что почему-то почти не испытывала ужаса перед смертью мужа. И она постоянно задавалась вопросом, можно ли считать ее хорошей женой.

Я попытался утешить Бренду, указав, что отсутствие беспокойства по поводу смерти Натана была связано не с тем, что она не заботилась о нем. Скорее наоборот: ее решимость была настолько сильной, что у нее не оставалось места для слабости, а готовность посвятить себя мужу сделала ее сильнее. Я сказал, что такие чувства могут возникнуть только от глубокой и всеобъемлющей любви. В доказательство я указал на то, что хотя приверженность заботе о муже лишила ее чувства беспокойства до его смерти, но не защитила от скорби после нее.

Однако Бренда горевала все сильнее. В какой-то момент она рассказала мне о сильной бессоннице, потере аппетита и сосредоточенности, нехватке энергии и депрессии. Я поставил ей диагноз «депрессия», прописал лекарства и порекомендовал начать терапию. Через шесть недель она сказала, что это не помогает. Когда я предложил ей найти группу поддержки для скорбящих супругов, она отказалась, сказав, что советы о том, как правильно горевать, от других вдов – последнее, что ей хочется слышать. Их истории могли бы вогнать ее в еще большую депрессию. Отчаявшись, я предложил ей заняться волонтерской работой в домашних хосписах.

Помогая другим, мы помогаем себе

Современные исследования доказывают то, что мы знаем по опыту: облегчение страданий других помогает лучше справляться с собственными. Исследователи Кэролайн Шварц и Мейер Сендор просили пациентов с рассеянным склерозом звонить другим пациентам с той же болезнью каждый месяц в течение года и поддерживать их. В результате у них отмечались более высокие уровни адаптивности, доверия, терпимости и самооценки, чем у пациентов, которым они звонили