Непобедимый разум - [51]
Кто-то пытается отказаться от каких-либо привязанностей вообще. Эта стратегия часто используется в буддизме, но в нитирэн-буддизме считается безрассудной. У всех живых существ есть стремление к выживанию. Как, например, мы могли бы жить, не испытывая привязанности к еде или дыханию? Как мы можем создавать что-то ценное, если отказываемся от привязанности к целям? И какая польза будет нашим друзьям, супругам или детям, если мы ограничим свою заботу о них до минимума, стремясь заранее избавиться от боли, которую принесет расставание?
Мы часто формируем привязанности, но при этом не признаемся (даже себе), что потеря их объекта заставит нас страдать. К сожалению, часто это приводит к неправильному поведению (например злоупотреблению алкоголем или наркотиками), вызывающему еще больший вред, чем боль от потери{193}. Хуже того, отказ признать или почувствовать боль утраты зачастую превращает острую реакцию в хроническую{194}.
Похоже, именно это произошло с моим пациентом Рави, шестидесятипятилетним преподавателем английского языка, уроженцем Вест-Индии. Он обратился ко мне, жалуясь на упадок сил. Первые симптомы он начал замечать за месяц до своего шестидесятипятилетия. Рави объяснил, что каждое воскресенье, начиная с сорокового дня рождения, он делает отжимания в количестве раз, равном его возрасту. Однако на этот раз, вместо того чтобы увеличить количество отжиманий всего на одно (до 65), он обнаружил, что с огромным трудом делает всего 60.
– Мне кажется, что 60 отжиманий – неплохо, – сказал я. Мне было сложно представить себе, что неспособность сделать 65 отжиманий свидетельствует о серьезных проблемах.
– Я должен делать 65 отжиманий, – настаивал на своем Рави с обеспокоенным выражением лица.
Быстрое неврологическое исследование показало, что уровень его силы в пределах нормы, поэтому я перестал изучать состояние его бицепсов и обратился к беспокойству.
– Рави, вы один из немногих известных мне людей в возрасте за 60, которые занимаются отжиманиями, – сказал я, надеясь, что ему будет этого достаточно. – Мне кажется, ваша проблема – скорее следствие возраста.
Он покачал головой и закрыл глаза.
– Я слабею быстрее, чем должен. – Рави рассказал, каким усталым себя чувствует, хотя каждую ночь спит по восемь часов.
– Мешает ли вам усталость заниматься чем-то еще, кроме физических упражнений?
– Дело не в том, что я не могу заниматься другими делами, – ответил он. – Скорее, не хочу.
Рави не мог испытывать удовольствия ни от каких занятий. Не так давно он вышел на пенсию и не мог справиться с ощущением потери общения с бывшими учениками. Кроме того, он всегда считал себя патриархом в семье с четырьмя детьми. Но они повзрослели и обзавелись собственными семьями, и он чувствовал себя все более отстраненным от их жизни. По его собственному признанию, он ощущал себя менее сильным (в физическом и психологическом смысле) и менее ценным. Ему казалось, что он никому не нужен.
– Как у вас с аппетитом?
Казалось, что вопрос его удивил.
– Вообще-то так себе.
Я спросил, есть ли у него сложности с концентрацией, и он ответил положительно. Пребывал ли он в плохом настроении? Да. Как долго? Около месяца. Доводилось ли ему чувствовать себя так раньше? В такой степени – никогда.
– Рави, думаю, у вас депрессия, – сказал я ему. Именно это объясняло снижение мотивации, в частности неспособность сделать нужное число отжиманий. Однако чтобы убедиться в том, что причина его депрессии была не физической, я предложил провести полный анализ крови, тест щитовидной железы, а также проверить скорость оседания эритроцитов.
Когда я сообщил ему на следующий день, что анализы в норме, он показался мне еще более унылым. Рави попросил, чтобы мы провели дополнительные исследования: он никак не мог поверить, что причиной его симптомов была депрессия.
– Депрессия часто встречается у пенсионеров, – сказал я ему неделей позже, – особенно у тех, кто стремится жить полной жизнью. Даже когда вы добровольно уходите на пенсию, это все равно оказывается для вас серьезным ударом.
Плечи Рави опустились, он поник головой.
– Вы так долго и с нетерпением ждете этого момента, – начал рассуждать он, – а потом, когда он наступает, какая-то часть вас начинает этому противиться. – Он тряхнул головой. – Я думал, что это будет переход к новому уровню свободы, а оказалось, что это путь к упадку.
– Любой переходный этап имеет свои сложности, – сказал я. – Но сам факт потери еще не значит, что вы не приобретаете чего-то другого.
Я предложил Рави подумать, как использовать свои профессиональные навыки для создания ценности в новых условиях. Единственное, что пришло ему на ум, – преподавание, то есть то, что он делал всегда.
– Подумайте немного, – предложил я. – Всегда сложно двигаться к чему-то новому, оплакивая утраченное.
