Непобедимый Олаф - [13]

Хэймлета не очень интересовали их заботы, больше всего на свете ему хотелось пить, да еще и кости изрядно болели. Шутка ли, несколько дней пролежать в скрюченном состоянии в холодной воде, не имея возможности толком пошевелиться.

Вскоре вновь раздался быстрый стук каблуков по доскам пристани, и об палубу тяжело звякнула связка увесистых железных кандалов.

"Мне, дай бог, себя сейчас куда-нибудь дотащить,- подумал Хэймлет,- а тут еще это".

Старший кметь наклонился над неподвижно лежащим Олафом и большим зазубренным ножом разрезал путы. Не успели веревки ослабиться, как викинг, который до этого, казалось, не подавал никаких признаков жизни, вдруг вскочил на ноги и замахнулся кулаком на хольмгардца, но тут лицо его перекосилось от нестерпимой боли, и он рухнул на палубу, корчась в судорогах, сводивших затекшие конечности.

Кмети вокруг дружно захохотали.

- Говорил же я тебе, Златорук, что за этим волком нужен глаз да глаз, ну, давай оковывай его, пока судорога не попустила, а то потом точно придется прирезать, да и только.

Кмети дружно застегнули замки на конечностях пленников. Оковы на руках и ногах были соединены между собой короткими цепями таким образом, чтобы пленник мог передвигаться мелкими шажками с опущенными вниз руками и поднимать руки до уровня лица только сидя.

Покончив с Олафом, они занялись Хэймлетом. Освобожденные от тугих пут конечности так скрутило от прихлынувшей крови, что датчанин еле сдержался, чтобы не скорчиться, и прокусил губу, стараясь отвлечься от боли.

"А Олаф еще умудрился вскочить на ноги, тут хоть бы просто отлежаться",вертелось в голове у Хэймлета".

Он не успел прийти в себя, как сам оказался закованным.

- Гони их в гридницу,- раздался голос Златорука,- там их княже дожидается.

Викингов подняли и поставили на ноги, стоять было трудно, ноги подкашивались. Олаф почувствовал легкий укол в спину:

- Иди, волчина.

Он уже не мог даже огрызаться, в горле так пересохло, что густеющая слизь заполнила все во рту и затрудняла дыхание. Торкланд лишь что-то прошипел себе под нос и пошел вперед мелкими болезненными шажками. Хэймлет двинулся следом. Каждый шаг давался с большим трудом, голова кружилась, к горлу подступала тошнота. Дорога от ладьи до гридницы показалась викингам тяжелей, нежели путь в чертоги Хель, усеянный ядовитыми зубами Мирового змея.

Большой деревянный дом на холме у самой пристани, окруженный посадом, и был княжьей гридницей, с той стороны пригорка виднелось крупное поселение гардариков.

Вышедших на берег северян тут же окружила толпа зевак. Бабы указывали детишкам на Олафа, приговаривая:

- Видишь вон того зверя, не будешь слушаться, приплывет такой вот страшный дядька на большой ладье, украшенной головой морского змия, и поймает тебя и других непослушных детей, увезет далеко на тот конец Варяжского моря и начнет мучить, а когда замучает, то вовсе съест.

- Неправда! Неправда! - кричал несмышленыш.- У меня папка сильнее, он же победил этого злого дядьку! Папка меня защитит.

"Ох, быть бы тебе сиротой, встреться мне твой папка в другое время,- думал Олаф,- да и если освобожусь вдруг, помоги мне Один, все одно, осирочу мальца, обязательно".

За воротами посада толпа любопытных поотстала, их завели на крыльцо, впихнули в большую комнату, очевидно предназначенную для пиршеств.

Во главе длинного стола на высоком стуле сидел кнез Ийлан.

- Ну что, Олаф Торкланд, вот мы и встретились. А где твой друг зазубренный топор, или ты поменял его на бочку вина? - усмехаясь, проговорил Ийлан.

- Я, кнез, ничего никогда не меняю, то, что мне надо, я беру,-еле выдавил из пересохшего горла, Торкланд.

- И я, Олаф, тоже захотел вот и тебя взял. Ну, что хрюкаешь себе под нос, в горле пересохло? Или ты уже в свинью обратился? Да, в общем, тебе-то и обращаться не надо.

Кмети, стоящие по углам, дружно захохотали,

- А это что за поросенок? - взгляд Ийлана обратился к Хэймлету.- Его-то вы зачем приволокли? Отослали бы сразу в темницу, а завтра на рассвете отдали бы кому-нибудь в холопы.

Из толпы кметей вышел старый иссохший воин:

- Вели, княже, слово молвить. Это я присоветовал его пред твои светлы очи явить.

- Ну говори, Ярогор, буду слушать тебя внимательно.

- А я, княже, ведя этого варяга к тебе, усмотрел большую выгоду, которую можно поиметь с него. Слышал же ты, светлый Ийлан, о том, что в земле данов недавно конунг был убит, и не кем-нибудь, а собственным сыном.

- Ну как не слыхать, слышал, об этом все поморье говорит, ты не тяни, Ярогор, знаю я, ты любитель байки травить, продолжай.

- Так тебе, стало быть, и то ведомо, что конунг Клэвин, брат покойного, теперь разыскивает племянничка, чтобы отомстить за брата. Так вот, светлый княже, это и есть Хэймлет - принц датский.

У Ийлана упала нижняя челюсть.

- Ну и дела, думал я, что поймал остервенелого волка, а оказалось, что и черного ворона тоже. Ну что скажешь, Хэймлет или как там тебя, продавать тебя твоему дядюшке или нет?

- Ложь это, кнез,- сказал выступивший вперед молодой конунг,- я во всеуслышанье пред грозным ликом светлого Одина, пред могучим молотом славного Тора, безжалостно поражающего клятвопреступников, пред благородством владыки Тюра, отдавшего свою руку за честь Асгарда, клянусь, что не убивал я отца своего и готов выйти на суд Божий против любого, кто обвинит меня в отцеубийстве, и даже против всех сразу. Дайте мне меч, и боги нас рассудят.