Непобедимая Моди - [2]
Горас вырос примерным и трудолюбивым внуком. Он рос, крепчал, но жизнь его не становилась легче. Приходилось не только управляться в поле и по хозяйству, но и ухаживать за престарелыми барсуками, которые совсем ослабли, одряхлели; их все чаще донимали старческие хвори. Тяжело приходилось молодому барсуку, но он не жаловался, убирал урожай, выросший на скудной северной почве, огораживал участок, заготавливал топливо, а иногда, вечерами, сидел у очага и слушал рассказы деда о Саламандастроне, об аббатстве Рэдволл. Что было правдой в этих рассказах, никто из них не знал, ибо и дед за всю свою жизнь не бывал в этих чудесных местах ни разу.
Но Горас с жадностью вслушивался в каждое слово, желал больше услышать, больше узнать о крепости на берегу моря, управляемой лордом барсуком, не знающим страха. Дед научил его песне о Саламандастроне. Горас привык к тому, что он мирный крестьянин, но песня эта будила в нем что-то воинственное, героическое, и он с удовольствием распевал ее, работая в поле, воюя с валунами.
Бабушка чаще рассказывала об аббатстве Рэдволл. Горас вглядывался в языки пламени, вырывавшиеся из очага, представлял себе этот большой счастливый дом, где живут мирно самые разные животные, трудятся, пируют, наслаждаются общением.
И мирные будни обитателей аббатства казались Горасу столь же привлекательными, сколь и боевая жизнь барсучьей крепости на берегу моря. Мысли эти, однако, оканчивались вздохом. Ведь штормовое море отрезало их от земли, сны никогда не станут явью.
В последнее время старики все реже и реже говорили, и Горас теперь засыпал пораньше.
Погода не радовала, после жестокой зимы наступила весна, оказавшаяся ложной: снова навалился мороз, подул свирепый ветер, все проросшее и расцветшее вновь замерзло и погибло.
Засыпая, он расслышал бормотание бабушки:
— Мало чем мы здесь богаты, на севере, но хоть живем мирно, и то славно…
И то славно… Горас уснул спокойным сном.
А в это время пираты Виски Длиннозуба заметили слабый свет их мирного очага.
2
Горящие угли посыпались на Гораса и вырвали его из сна. Грохот потряс их маленький домик, сзади раздались дикие вопли. Горас инстинктивно схватил двузубые деревянные вилы по имени Тунг. Но не успел он поднять вилы, ставшие в его лапе грозным оружием, как в голове что-то вспыхнуло. Полуоглушенный, он обернулся.
Над ним возвышался лис, сверкая золотистой шерстью и замахиваясь для второго удара кистенем. Длинные зубы его торчали из пасти в зловещей усмешке.
— Башка что булыжник у этого полосатого, — успел услышать Горас, и на голову его обрушился второй удар.
В глазах барсука вспыхнули разноцветные искры, он упал, погрузился во тьму.
Горас не знал, сколько лежал без сознания. Но привиделась ему гора на залитом солнечным светом берегу великого моря. Он приближался к горе, шлепая по воде. Перед ним на берегу неподвижно стояли барсуки, молча глядели на него. Все вооружены мечами, топорами, копьями, боевыми дубинами, сделанными на совесть.
Что-то подсказало Горасу, что звери эти не пребывают среди живущих, что это тени великих воинов, зачем-то решившие навестить его.
Один из них, весь седой, самый старый, ступил в воду, направился навстречу Горасу. Он уперся лапой и грудь молодому барсуку и спросил гулким низким голосом:
— Зачем явился ты в Саламандастрон?
Горас, недовольный тем, что его отталкивают, огрызнулся:
— Убери лапу, старый!
Но ветеран не пускал его к берегу. Стоя перед Горасом, он гаркнул:
— Ступай в Рэдволл!
Старый барсук поднял и вторую лапу и грубо отпихнул Гораса. Тот плюхнулся в холодную соленую воду.
— Глянь, кэп, не подох пес полосатый!
Горас чуть не захлебнулся. Какой-то горностай окатил его из ведра забортной водой. Очнувшись, Горас увидел, что находится на большом судне, валяется на палубе, окруженный злобно ухмыляющейся нечистью. Его обступили хорьки, ласки, горностаи, крысы, одетые в лохмотья, но весьма неплохо вооруженные. На поясе Горас нащупал толстую цепь, примотанную к мачте и запертую на замок. Горностай забросил привязанное к веревке ведро за борт, зачерпнул воды, поднял наполненное ведро на палубу и обратился к капитану:
— Кэп, освежить его еще разок?
Высокий лис с золотистой шерстью оскалился в ухмылке:
— Что, полосатая собака, еще водички желаешь?
Запекшаяся на голове Гораса кровь закрыла один глаз толстой коркой. Вторым глазом Горас попытался подробнее разглядеть обстановку. Жутко болит голова, к горлу подкатывает тошнота.
Лис пнул его, пригнулся.
— Ты глухой или дурной, пес полосатый? Еще водички хочешь?
Горас оперся о мачту, зло уставился на обидчика единственным открытым глазом.
— Я не пес, и звать меня Горас.
Лис повернулся к горностаю:
— Освежи его, освежи, Балид.
Тот мгновенно выплеснул содержимое ведра в физиономию Гораса. Барсук принялся отфыркиваться, а лис степенно проговорил, помахивая кистенем:
— Запомни, что ты здесь у меня в гостях и звать тебя никак, если я тебя никак не назову. А я тебя, пожалуй, назову Каменной Башкой, потому что лоб у тебя — ой какой крепкий… Нравится имечко?
Команда подобострастно заржала, а Балид взмахнул пустым ведром и проверещал:
