Неписанный закон - [37]

– Бросьте все эти глупости, Эд, сегодня слишком хороший день, чтобы отравлять его такими мрачными разговорами, взгляните какая здесь прелесть.

Адамс поднял голову и посмотрел на расстилавшийся перед ним веселый ландшафт. На лугу мирно паслись овцы, а по дорожке во всех направлениях деловито сновали муравьи.

– Мужчина обязан работать, – повторил он, глядя на неугомонной снующих взад и вперед муравьев.

– Но ведь вы никогда и не сидели, сложа руки, и никогда не будете, – успокаивала его Лу.

– Понимаете ли вы, что кроется под словом «работа»? – раздражительно спросил он.

– Нет, – неуверенно ответила Лу.

– А то, что я принужден буду или продать свою совесть ради крошки славы и крупного куша денег, или же должен буду умереть с голода на улице со словами: «вы все воры, лицемеры».

Лу в ужасе отшатнулась от него. Он опять погрузился в свои мрачные размышления. Наконец Лу вспомнила, что её долг утешить его; она придвинулась поближе к нему и взяла его за руку.

Он как будто не вполне сознавал, что она делает, но тотчас же откликнулся на её порыв. Он сразу стал спокойнее, рассудительнее.

– Странно, – говорил он, – как долго и упорно человек в состоянии трудиться ради достижения какой то призрачной цели. Мальчиком я летом исполнял работу взрослого рабочего и каждую зиму ходил ежедневно в школу, до которой было добрых три мили пути. Я учился и усердно работал на ферме. Я зарабатывал деньги и сам платил за право учения в колледже, спал я в какой-то каморке над конюшней, задавал корм лошадям, поил и чистил их, словом ухаживал за ними. Взамен хозяева кормили и поили меня. Летом, в каникулярное время, я ходил по деревням и занимался предвыборной агитацией. Частенько мне приходилось ночевать в поле под открытым небом. Иногда меня приглашала отобедать жена фермера, но часто случалось закусывать куском хлеба и солонины, сидя на краю канавы. Я исписывал стихами поля политической программы моей партии и, весело напевая, бодро шагал по проселочным дорогам. Цель, к которой я стремился, казалась мне так ясна, путь к ней так прям! Тысячи людей до меня не раз добивались ее и я верил в свою удачу. Я верил, что успех всегда обеспечен сильному, а я знал, что у меня есть эта сила. Я нисколько не стыжусь своего прошлого. Я был бедным, невежественным юношей, стремившимся к знанию. В моем честолюбии не было ни тени тщеславия или жестокости. Меня влекла слава, я верил в высокие чувства людей; верил, что все достойные призваны участвовать во всех радостях и благах бытия, которыми так широко пользуются богачи. Какая прекрасная мечта! Что мне дал успех? Самодовольство и удовлетворение всех моих стремлений к роскоши. Задолго до дела Фишера я ежедневно встречался на улице с его двойниками и проходил мимо них, не удостаивая их своего милостивого внимания. Что станется с этим стариком, когда он отбудет срок наказания? У него только один выход: опуститься на самое дно. Каждый раз, когда я гулял в парке и сталкивался лицом к лицу с этими отбросами рода человеческого, я с недоумением спрашивал себя: почему я, Адамс, человек с утонченными вкусами, принужден ежеминутно сталкиваться с такими безобразиями, отчего общество не ограждает меня от них? Да, Лу, Нью-Йорк великолепный город, но как в нем развита жажда наживы и эгоистичность!

Он говорил медленно и убедительно. В тоне его голоса слышалась нотка отчаяния. Лу прижалась к нему и не выпускала его руку из своей. Она понимала, что ему необходимо высказать все то, что у него накипело за это время на душе. Ей самой многое хотелось ему сказать, но теперь надо было сперва выслушать его.

Наконец то, он облек в слова все мучившие его мысли. Как тяжело было ему их произносить, какими они казались ему страшными, неоспоримыми. Но сочувствие Лу сделало свое дело. Наступило продолжительное молчание, и Адамс успокоился. Он мог теперь думать о другом и наслаждаться пением птиц. Он только теперь заметил, что Лу держит его за руку. Он вздохнул и закрыл глаза с усталым, измученным выражением.

Наступили сумерки, минута разлуки становилась все ближе и ближе. Они поднялись со скамейки и медленно направились к выходу. Не доходя нескольких шагов до выхода, Адамс вдруг остановился.

– Мне не хочется уходит, – сказал он.

– Так побудемте здесь еще немного, Эд, если вы не прочь.

Он вынул из кармана все свои деньги и сосчитал их.

– Отлично, мы и пообедаем здесь же.

Она все еще ничего не сказала по поводу его поездки домой. Она старалась не думать об этом.

Они вернулись поздно ночью в Вашингтон сквер. Сквер был мертвенно пуст. В домах давно уже потушили свет. Лу казалось, что весь мир объят небывалой грустью и тоской. Еще несколько шагов и они расстанутся. Этот сильный, добрый человек, обуреваемый массою сомнений, выбитый из колеи, стал ей бесконечно дорог и в нем одном она искала поддержки. Через минуту они, быт может, расстанутся навсегда. Он отправлялся искать у других того успокоения и утешения, которого он в праве был ожидать от неё. Она остановилась и, закрыв лицо руками, опустилась на скамейку возле арки. Адамс моментально очутился рядом с нею.