Нэпал — верный друг. Пес, подаривший надежду - [30]

Однако и преимущества у Джима весьма значительные. Щенок привыкает находиться рядом с человеком, сидящим в инвалидной коляске.

Кроме того, Джим может постоянно поддерживать с Нэпалом зрительный контакт. Когда речь идет о такой собаке, как Нэпал, ее восприимчивость к командам зависит от того, насколько вы с ней близки. Может быть, поэтому Джима окрестили Заклинателем Собак.

А может быть, все дело в лакомствах «Dick Van Patten’s Natural Balance», которыми он начал угощать Нэпала. Они перепробовали много вкусов — батат и рыба, батат и мясо бизона, картофель и утка, — прежде чем нашли вариант, который полюбился Нэпалу больше всего: Natural Balance со вкусом вяленой утки. Это лакомство выглядит как маленькие колбаски. Они достаточно мягкие, чтобы можно было разламывать их и скармливать собаке по кусочку, но Нэпал проглатывает колбаску целиком.

И все же Джим считает, что прозвище Заклинатель Собак нельзя объяснить ни одной из этих причин. Просто у них с Нэпалом невероятная, но естественная способность находить общий язык. Во время упражнений с Майком Фаулером Джим постоянно говорит со своим питомцем, тихонько направляя и подбадривая его: «Правильно. Хороший мальчик. Молодец, приятель, возьми эту штуку в зубы и дай ее мне. Вот так».

Но сам Джим думает, что они могли бы выполнить большинство упражнений и в полной тишине. У них гораздо более глубокое общение, которое не ограничивается словами. Человеку и собаке достаточно обменяться взглядом — и они уже знают, что нужно делать.

Но работа без перерывов на игру делает собак унылыми. После занятий у Майка Джим едет домой на своем «крайслере». Нэпал, устроившись на пассажирском кресле, ждет отдыха. Они паркуются на заднем дворе, и Джим решает, что заслужил банку пива.

Он смотрит на Нэпала.

— Сгоняй за пивом. Принеси пива.

Вильнув хвостом, пес мчится в дом. Он вцепляется зубами в веревочную петлю, которую Джим приделал к дверце холодильника, тянет за нее, упираясь лапами, затем засовывает голову в холодильник, хватает банку пива «Bud» и, зажав ее в пасти, возвращается к наставнику. Когда мужчина берет банку в руки, он замечает, что на мягком металле не осталось следов зубов. Нэпал прекрасно владеет своими челюстями.

Джим подхватывает щенка на руки. Тот размахивает неуклюжими лапами. Наставник сажает его на джакузи-вышку. Порывшись в кармане, достает последний кусочек лакомства со вкусом вяленой утки и угощает им Нэпала.

На работе Джим научил щенка приносить колу из холодильника. Дома пес обычно подает ему пульт от телевизора и тапочки. Работать с Нэпалом, обучать его — сплошное удовольствие, особенно учитывая то, что этот пес так любит узнавать новое и приносить пользу.

Джим смотрит на щенка. Нэпал растет быстро. Кажется, что с каждым днем он становится чуть больше. И с каждым новым дюймом приближается момент, когда придется вернуть Нэпала в СПНВ. Джим прогоняет эту тревожную мысль.

— Прекрасный вечер, правда? — задумчиво произносит он. — Ну как, хочешь послушать продолжение моей истории?

У Нэпала на морде появляется хорошо знакомое Джиму выражение.

— Да-да. Тебе нужна игрушка? Будешь слушать более внимательно, если сможешь что-то жевать? Ладно, сбегай за ней.

Нэпал спрыгивает на землю и мчится в дом. Он возвращается через несколько секунд, сжимая в зубах вязаного цыпленка. Скорее всего, это петушок, судя по красному гребешку и оранжевым перьям хвоста.

Джим берет игрушку и ставит ее на джакузи-вышку. Теперь цыпленок похож на пингвина из «Мадагаскара». Джим поднимает Нэпала и сажает его рядом с игрушкой. Пес недружелюбно, почти обескураженно смотрит на игрушку пронизывающим взглядом, словно говоря: «Слышишь ты, цыпленок! Что ты тут делаешь? Это мое место!»

Нэпал осторожно обходит игрушку, а потом внезапно бросается на нее. У цыпленка нет шансов. Нэпал сжимает его в зубах и устраивается поудобнее, чтобы как следует пожевать. Его взгляд говорит: «Теперь я весь превратился в слух».

— На чем я остановился… — бормочет Джим. — Да, я был в больнице, и врач как раз сказал, что я больше никогда не смогу ходить. А я попросил его, чтобы он предупредил мою девушку, потому что я не смогу пойти с ней на танцы.

Джим устраивается в коляске поудобнее, наслаждаясь ароматами теплого летнего вечера.

— Так вот, мне было девятнадцать лет. Девятнадцать. И мне сказали, что я никогда не смогу ходить. И знаешь, что сделали доктора? Выкатили мою койку из отделения интенсивной терапии, потому что меня хотели навестить пятьдесят человек и в палате они не поместились бы. Пятьдесят человек! Медики не могли впустить всех в палату, но очень хотели поднять мне настроение.

Джим тянет за кольцо на пивной банке и делает первый глоток.

— Я тогда работал футбольным тренером в средней школе «Лос-Альтос» в Хасиенда-Хайтс и подумывал о том, чтобы пойти служить на флот. Мой отец служил на флоте во время Второй мировой войны, и я хотел пойти по его стопам. Но я тогда еще не принял окончательного решения. Думаю, я не знал толком, чем заняться в жизни. А тут вдруг такое — я оказался паралитиком в инвалидной коляске.

Джим похлопывает по колесу.