Неожиданные люди - [76]

Вадим Петрович, понимающе кивая, слушал, замечая перемены в облике приятеля: Казанчеев основательно раздался вширь, плечи, обтянутые светлым полотняным пиджаком, сутуловатые и прежде, просели, как под грузом непомерной тяжести; появились мешки под глазами, придававшие его лицу выражение усталости обремененного заботами человека; во всем, что он ни делал: говорил уверенно-солидным, начальственным баритоном, глядел на собеседника темными, немножко грустными глазами, шевелил ли крупной, темноволосой, уже лысеющей со лба головой, сидящей низко на массивной шее, или закуривал сигарету — неспешно, основательно, — во всем ощущался крупный, знающий себе цену руководящий работник. «Да, вырос Валерка… Подумать только: член коллегии. Вот что значит судьба…»

Тут отворилась дверь, потянуло приятным сквознячком, и кто-то юркоглазый, седой, с бумагами в руках, шагнул было на красную ковровую дорожку, но был пресечен недовольным голосом и взглядом Казанчеева: «Вам разве не сказали, что я занят?!» Человек с бумагами остановился: «Сказали, но…» — «Так почему же вы врываетесь, если знаете, что я разговариваю с человеком?» — «Извините, Валерий Анатольевич, но дело архисрочное: в банк нужно ехать…» — «Любое дело готовится заблаговременно, том более срочное!» — властно разделяя слова, сказал Казанчеев. «Да, но это горящее», — почти умоляюще показывал бумаги проситель. «А вам здесь что, пожарное депо?!» — грозно поднял голос Казанчеев, и человек с бумагами скрылся, как ветром его сдуло. «Плановик мой», — с ноткой презрительности пояснил Казанчеев. «А не слишком ты его?» — тихо спросил Вадим Петрович. «Такие, как он, по-другому не понимают», — и, отхлебнув кофе из фарфоровой чашечки, Казанчеев уже другим, веселым голосом продолжал: «Так вот… а года три назад кривая моей удачи взлетела вверх: проводили на пенсию старика управляющего, и обком, неожиданно для меня самого, предложил мою кандидатуру, «как молодого, энергичного начальника СУ»; так нашему райкому пришлось даже, в спешном порядке, выговор с меня снимать. «Да мы, — сказали они в обкоме, когда объясняли свое решение, — чересчур ему всыпали… за строптивость Можно было и без занесения обойтись». И Валерий рассмеялся, радостно, от души, потом сказал: «Только управляющим я год всего проработал: взяли в Москву. И не за какие-то там заслуги, а просто повезло, как выигрыш в лотерею…» «Валерий Анатольевич, — вдруг громко прозвучал в селекторе женский голос, — вас просит Алексей Александрович!» — «Извини, министр вызывает», — сказал Казанчеев и, оттолкнувшись руками от подлокотников кресла, пошел к своему огромному столу. Слова «министр вызывает» заставили ёкнуть даже сдержанное сердце Вадима Петровича, но Казанчеев, за которым он внимательно следил, никак не обнаружил своего волнения. Медленной, уверенно-хозяйской поступью он подошел к телефонам и, подняв трубку красного, сказал: «Здравствуйте, Алексей Александрович! Слушаю», — сказал спокойно, буднично, даже слегка ворчливо, как человек, которого оторвали от срочного дела. «Алексей Александрович! — отвечал он несколько секунд спустя с еле сдержанным негодованием. — Если вы больше верите вашим заместителям, чем мне, то и спрашивайте с них, а не с меня!.. А я вам говорю, что все это вранье! Мне ведь лучше знать, что делается у меня в главке!» — Шея Казанчеева, обращенного массивной спиной к Вадиму Петровичу, покраснела от гнева, казалось, он вот-вот бросит телефонную трубку. Это было удивительно для Вадима Петровича — так разговаривать с министром!.. «Хорошо, я проверю еще раз и доложу!» — сказал, уже чуть сдержанней, Валерий Анатольевич и, положив на место трубку, нажал на клавишу селектора: «Надя! Пригласите ко мне Токарева!» — «Ты извини, — обратился он к Вадиму Петровичу, подойдя к нему. — Похоже, что нам здесь не дадут поговорить… У тебя есть какие-нибудь дела в городе?» — «Кое-что купить надо», — сказал Вадим Петрович, поднимаясь. «Так давай тогда вечером встретимся, а?.. В «Арбате», например, часиков в шесть. Идет?» — «Договорились». — «Давай у входа в «Лабиринт». Знаешь, где «Лабиринт»?» — «Найду». — «Ну, тогда до вечера!» — и, потрепав приятеля по плечу, Казанчеев с широкой улыбкой проводил его к дверям.

Вечером они сидели в круглом кабинете «Лабиринта» за ужином, с размахом заказанным Казанчеевым, и продолжали разговор.

«…Так вот, — с веселой, вспоминающей улыбкой говорил Казанчеев, когда они с Вадимом Петровичем выпили по рюмке коньяку и он задымил сигаретой. — Приехал к нам в Ульяновск министр, с докладом». — «Этот самый, с кем ты по телефону говорил?» — спросил Вадим Петрович. «Этот самый. Встречали его работники обкома, и я среди них. Он выступал во Дворце культуры как кандидат в депутаты Верховного Совета. Кончил выступать, я — к нему: «Алексей Александрович, не желаете посмотреть, как живут ваши подчиненные?» — «А что ж, с удовольствием», — говорит. Спустились мы в зал, вышли, сели в мою машину и поехали. А сотрудники обкома ждали его, ждали, за кулисами. Кинулись искать. Переполох: министра потеряли…» Казанчеев хохотал негромким, нутряным смехом. Вадим Петрович ему вторил. «Потом кому-то из инструкторов всыпали за это… А у меня дома все уже на мази было, горячий пирог и прочее… Поговорили мы хорошо. Обо всех наших болячках, которые мешают нормально работать, я говорил с ним как на духу. И тут он спросил: «А как вы посмотрите, если вам предложат место в аппарате министерства? Мне очень нужны молодые, инициативные руководители». — «Да нет, — говорю, — Алексей Александрович. Здесь я вопросы решаю. А там что делать? Штаны протирать?» — «Почему же, — говорит, — я вас возьму вопросы решать». — «Ну, если так, мол, другое дело, это заманчиво…» Так поговорили и расстались, я его в гостиницу проводил, а утром — вместе с представителями обкома — в аэропорт. Прошло месяца три, я уж этот разговор и позабыл, вдруг правительственная телеграмма — вызывают к министру. Принял он меня и с ходу: «Начальником главснаба пойдешь?» Я, конечно, опешил — я же инженер, а по образованию — архитектор, какой из меня снабженец?.. А он спрашивает: «А чем тебе больше всего ежедневно приходится заниматься? Разве не снабжением?.. К тому же — это временно. Приобретешь навык государственной работы, а через годик-другой мы дадим тебе строительный главк…» Я согласился, и год работал начальником главснаба, и, скажу тебе, с пользой для себя: ощутил масштабы, почувствовал систему, завязал полезные знакомства, связи в других министерствах. А тут — реорганизация, строительный главк разделили на три: центральный, южный и восточный. Мне дали центр, несколько областей…» «Так вот почему он так свободно отвечал министру!» — подумал Вадим Петрович и признался сам себе, что, будь он на место Валерки, он бы никогда не мог себе позволить этакого тона… «И как тебе работается?» — поинтересовался он у Казанчеева. «Работается интересно, но — больно уж тяжело. Начальства надо мной — до хрена. Одних заместителей министра полдюжины. И все мастера спрашивать с меня. Промышленную базу нужно развивать: нет заполнителей для бетона, работаем на песках, с огромным перерасходом цемента. Ясно вроде бы, что нужно строить мощный дробильно-сортировочный комбинат где-нибудь в Карелии, а оттуда щебень доставлять на стройки по железной дороге. Нет средств, и вопрос не решается. Я пару раз на коллегии выступил с таким предложением. Меня одернули. По министерству слух пустили, что я — прожектер. Я плюнул, замолчал, дую в общую дуду… А, давай лучше выпьем!» Большое, смуглое лицо Казанчеева сделалось на секунду рассеянным, хмурым, потом, когда он опорожнил высокую рюмку с коньяком, разгладилось, он улыбнулся, стал расспрашивать Вадима Петровича об однокашниках, вспоминать студенческие годы… Тогда-то, в этом разговоре, и подбросил Казанчеев мысль Вадиму Петровичу, как ему перебраться в Москву. Оказывается, «Гипрогород», головной институт министерства, где работал Валерий Анатольевич, объявил только что конкурс на лучший проект застройки микрорайона. «Докажи, на что ты способен как архитектор, и тебя возьмут в Москву», — сказал Казанчеев. «Но ведь я работаю совсем в другой системе», — возразил Вадим Петрович. «Да в том-то вся и штука, что, по условиям конкурса, в нем могут участвовать любые институты и архитектурные мастерские вне ведомственной подчиненности! Дерзай, старик! А я тебя в нужную минуту поддержу…» В тот вечер они налимонились основательно и, прощаясь возле гостиницы «Центральная», где жил Вадим Петрович, братски расцеловались, условившись не забывать друг друга и позванивать…