Неотразимый Кавалер - [33]

— Нет!.. Нет!.. — вскричала Кларинда. — Я не хочу… ничего! Только скажите мне, что… мне придется делать?

— Наверное, ты слышала о Черной Мессе? — спросила Молл.

Кларинда подсознательно всегда чувствовала, что в пещерах творилось именно это. Она вспомнила, что читала в свое время про то, как французская королева Екатерина Медичи, жена Генриха II, служила Черную Мессу, пытаясь уничтожить любовь своего мужа к Диане Пуатье.

Она прочитала описание происходившего на французском, и решила, что этот язык был более выразительным, более откровенным, чем английский, пропущенный через цензуру.

Черная Месса! Теперь ей не надо было объяснять, какую роль ей предстояло играть. Венерой была обнаженная женщина, лежащая на алтаре, к которой богохульственно возносилась Месса.

Эта мысль молнией прошила ее сознание, заставила задрожать, почувствовать слабость от сознания того, что ей предстояло перенести. Трясущимися руками девушка закрыла лицо, словно пытаясь вычеркнуть из своей памяти ужасные картины.

— Лучше выпей-ка это, милочка, — сказала Молл, протягивая рюмку, доверху наполненную джином, дрожащей Кларинде. — А после службы все мужчины овладеют тобой по очереди, начиная с Магистра. Но к тому времени большинство из них будут пьяны — от вина или дурмана — так что тебе необходимо принять что-то, поверь.

— Мне потребуется не зелье, — медленно ответила Кларинда.

В тот момент она решила, что, если к окончанию службы ее не спасут, ей останется только одно — умереть.

На столах наверняка будут лежать ножи. Она любым путем завладеет одним из них и убьет себя до того, как будет опозорена.

Совершенно отчетливо она вспомнила, удар в какое место мгновенно убивает жертву. Ей рассказывал об этом ее приемный отец, описывая, каким образом расправлялся победитель с побежденным гладиатором, когда римский император опускал большой палец вниз.

Именно это место выбирали и японцы, совершающие харакири и падающие на обнаженные мечи. Чего бы это не стоило, она завладеет ножом и убьет себя до того, как Николас или любой другой мужчина успеют к ней прикоснуться.

Кларинде даже показалось, что это решение придало ей новые силы. Она отняла руки от лица.

— Скажите мне, — сказала она Молл, — что происходит вначале?

— Сначала ты разденешься, милочка, — ответила Молл, — и я одену тебя в белый хитон Венеры. В течение всей трапезы ты будешь сидеть у подножья алтаря. Ни один мужчина не посмеет дотронуться до тебя, ты будешь предназначаться самому Сатане.

Кларинда вновь задрожала, но лишь на мгновение.

— А эти… эти ритуалы действительно пробуждают… таинственные силы… подземного мира? — спросила она.

Молл рассмеялась.

— Если и пробуждают, то я ни разу не видела ни малейших признаков этого! — ответила она. — Но те, непомерно пьющие или одурманенные, клянутся, что видят сказочные картины.

Кларинда облегченно вздохнула, подумав, что сама мысль о том, что подобное возможно, была кощунственной. Если ей суждено спастись, то лишь одно могло сотворить это — сила добра. Бога не смогут обмануть извращенцы, подобные Николасу, призывающие дьяволов ради удовлетворения своего сладострастия.

— Я должна молиться, — подумала она, — молиться так горячо, как не молилась никогда, чтобы Бог всемилостивейший послал мне на помощь лорда Мельбурна.

Как это могло осуществиться, как вообще кто-либо смог бы прийти ей на помощь, она, видевшая вход в пещеры, не представляла, но теперь Кларинда чувствовала некоторую уверенность, хотя ее сердце и было наполнено ужасом.

Послушно, без возражений, Кларинда направилась в угол зала, и Молл начала раздевать ее. В это время в помещении появились другие женщины.

Они были разодеты в крикливые вечерние туалеты, от них пахло дешевыми духами, и они переговаривались между собой резкими голосами. Большинство из них были молодые и привлекательные, но с вульгарными манерами; они смеялись и хихикали, глядя на Кларинду.

Затем многие из них переоделись в монашеские рясы, под которыми осталось мало одежды, или вообще ничего не было; их голые ноги в ярких туфлях абсолютно не соответствовали строгости скромных облачений, так же как и сильно накрашенные губы и жадные бегающие глаза.

Молл, помогая Кларинде одеваться, болтала без умолку.

— Это место, конечно, намного хуже клуба сэра Френсиса Дэшвуда, — говорила она. — У того был банкетный зал и внутренний храм в самых недрах горы. Был ручей, в котором текла, по выражению Братьев, «дьявольская вода», где крестили новопосвященных. Все с большим размахом, а здесь все свалено в одну кучу. Хотя, когда речь заходит о еде и питье, они не экономят.

Кларинда не произнесла ни слова, и Молл продолжала:

— Все привозится из Лондона, и слуги тоже. Им завязывают глаза, чтобы они не знали дороги сюда. Но, если это даже и так, я готова поспорить, что у них уже есть одна-две лазейки, которые когда-нибудь очень могут пригодиться.

После того, как девушка полностью обнажилась, Молл накинула на нее длинный белый хитон, сшитый из тончайшего шелка, и Кларинда растерянно обнаружила, что этот наряд практически не прикрыл ее наготы.

Молл повязала золотой лентой талию девушки, а затем, распустив волосы пылающим шелковым облаком, спадающим на плечи и спину, обвила золотой лентой ее лоб.