Неотразимая - [7]

Пип попытался освободиться и последовать за Танбриджем, но железная хватка Томаса удержала его. Он не мог позволить юноше так глупо расстаться с жизнью.

– Черт! – начал Робби, похлопывая Пипа по спине. – Знаете, молодой человек, если бы мне пришлось писать отчеты по поводу каждого своего неосторожного высказывания, я бы перепортил очень много бумаги.

Джонстон нашел еще лучший способ отвлечь внимание юноши.

– Посмотрите туда! В ложе Комптона набралось столько народу. Боже мой! Еще немного, она не выдержит и рухнет прямо на головы тех, кто внизу.

Томас проследил за взглядом Джонстона. Его глаза сузились, когда взгляд, наконец, отыскал ложу Комптона.

– Ну-ка дайте мне ваш бинокль, Робби, – попросил он, взял отделанный слоновой костью бинокль и, словно ведомый самой судьбой, направил его прямо на ее глаза.

Глаза Фиа Меррик.

Ошибиться он не мог. Она действительно сверкала как бриллиант. Все эти годы он не забывал ее, она все время жила в его памяти. Но он не позволял себе думать о ней. Теперь у него перехватило дыхание.

Она всегда была потрясающе неотразима. Она – самое восхитительное создание на его пути. Сейчас она стала еще блистательнее. Прошедшие шесть лет лишь усилили ее красоту, сделали ее более утонченной. Высокие скулы, чистая линия лба, изящный подбородок – все это со временем приняло четкие скульптурные очертания. Молочно-белая кожа была необыкновенно хороша. Глаза, казалось, стали еще синее и были похожи на сапфиры. Губы стали более пухлыми и мягкими. Вопреки моде на ней не было напудренного парика, и ее темные волосы свободным каскадом спадали вниз, подчеркивая очень смелый вырез платья.

– Фиа, – пробормотал Томас.

– Вы ее знаете? Фиа Меррик? Томас опустил бинокль.

– Да. У Пипа нет совершенно никакой надежды, если ему нравятся женщины, подобные Фиа.

– Да, однако, она теперь уже не Меррик, – произнес Джонстон, – теперь она Макфарлен.

– Значит, вышла замуж, это неудивительно. Карр чуть ли не с самого рождения пытался выдать ее замуж за кого-нибудь побогаче и познатнее. – Однако имя Макфарленов ничего Томасу не говорило. – А кто ее муж? – сам не зная почему, спросил Томас. Пожалуй, ему просто хотелось знать, как выглядит человек, позволивший себе жениться на Фиа Меррик.

– Нет-нет, он не из этих, – пояснил Робби. – Я совсем забыл, что тебя здесь не было больше года. Видишь ли, у леди Фиа нет мужа. Строго говоря, он был, но теперь его нет. Он умер... кажется, около года назад.

– Но если бы это случилось около года назад, она уже не носила бы траур, правда?

– Почему же нет? – удивился Джонстон, не отрывая глаз от Фиа. – Ведь черный цвет идет ей больше, чем самой ночи.

– Ты слышал это, Донн? – усмехнулся Робби. – Господи! Боже правый! Помилуй! Кажется, Джонстон ударился в поэзию.

Но Томас не слушал их. У Карра раньше была очень нехорошая привычка – избавляться от своих жен. Неужели и Фиа последовала его примеру?

– Так вы говорите, ее муж умер?

– Да, – подтвердил Робби. Улыбка сошла с его лица. – Я его не знал, он был довольно стар. Такой прочный шотландский купец. Когда леди Фиа убежала с ним, это вызвало такой шум в обществе.

– Она с ним убежала? – Это казалось совсем нелогичным. Почему? Зачем Фиа бежать с каким-то неизвестным шотландским купцом?

– Да, пожалуй, через месяц, как она появилась в свете, – продолжал Джонстон. – Я точно знаю, что у нее было три предложения, прежде чем она решилась выйти за Макфарлена.

– А он был богат? – с иронией поинтересовался Томас.

– Исключительно богат.

Пип обернулся. Похоже, он прислушивался к их разговору.

– Есть только одна причина, по которой леди Фиа могла бы с кем-то сбежать. Очевидно, она полюбила этого человека.

– Да, конечно, – поддержал Пипа Джонстон.

– О, несомненно! – добавил Робби.

Пип сердито кивнул и опять устремил взгляд на Фиа.

– А как Карр воспринял новость, когда узнал, что его дочь сбежала? – спросил Томас.

Ноздри Робби расширились, будто он почувствовал неприятный запах.

– Да что-то не могу вспомнить. Макфарлен и Карр стали близкими друзьями и были просто неразлучны в последнее время.

– Леди Фиа, должно быть, очень радовало, что между ее отцом и мужем было такое согласие, – высказал предположение Томас.

– Трудно сказать. Ведь леди Фиа никогда не приезжала в Лондон. Она жила очень замкнуто и с тех пор, как вышла замуж, избегала общества. Провела пять лет в поместье Макфарлена. Боже, как она, наверное, ненавидела эту глушь. – Джонстон вытянулся вперед и, посмотрев на спину Пипа, перешел на шепот: – Но уж если называть вещи своими именами, она вернулась в общество за два месяца до окончания официального траура.

– Кто может обвинить ее в этом? – сердито проговорил Пип. Джонстон вздохнул и закатил глаза кверху, словно спрашивая небеса, каким образом юноша обладает таким тонким слухом. – Женщина такой красоты, как она, – продолжил Пип, – сидит в каком-то лесу, в глуши, без поклонников, которые бы ею восхищались. Конечно, со стороны Макфарлена было просто отвратительно держать ее взаперти.

– Совершенно с вами согласен, – поддержал его Робби.

– Да, я думаю то же самое, вы высказали мои мысли вслух, – заявил Джонстон.