Неотправленное письмо - [9]

Всего сделали за день километров двенадцать. Я почему-то понял сегодня, что самым дорогим теперь являются не наши жизни, а карта трубки. Мы не вправе сейчас жалеть себя — карта должна быть обязательно вынесена на центральную базу.

Таня, кажется, тоже думает только об этом. На ужин съели полбанки мясных консервов — нужны силы, чтобы завтра пройти не менее пятнадцати километров. Надо торопиться. Подходят большие морозы.

Сделали двадцать шесть тысяч шагов. Смертельно устали. Съели ещё полбанки. Хотел убить птицу — промахнулся. Писать больше не могу. А реки всё нет…

Двадцать девять тысяч шагов. Вышли чуть свет, остановились на привал уже ночью. Реки нет. Боюсь, что мы заблудились или слишком круто завернули вправо. Только бы не сделать круг.

Наступила депрессия — мы взяли слишком высокий темп. Сегодня Таня через семь тысяч шагов потеряла сознание и упала. Она страшно похудела — полное истощение сил. Два дня милая Танюша тянулась за мной, но сегодня, видно, силы её кончились. А ведь она не сказала мне ни одного слова, ни разу не попросила идти медленнее.

Я взял её на руки и понёс. Нигде не было подходящего места для привала. Пришлось идти долго. Таня очень лёгкая — она вся высохла, бедняжка, за этот ужасный маршрут.

У костра я напоил её кипятком, накормил и уложил спать. Сейчас, Верушка, сижу и пишу тебе. Кажется, зима догнала нас. Мы долго уходили от неё, но она шла за нами по пятам. Она шла на юг с побережья Ледовитого океана и сегодня впервые по-настоящему дохнула нам в спину. Чертовски холодно, щиплет нос и уши. Ноги в сапогах мёрзнут.

Сегодня впервые разошлись тучи, и широкое синее небо распахнулось над головой. Да, это уже зима. Такое синее небо в Якутии бывает только тогда, когда ожидаются большие морозы…

С утра метёт, и мы не выходим из палатки. На тысячекилометровом пространстве раскинулась стылая, нежилая заснеженная тайга, и в ней затерялась маленькая, незаметная палатка. В этой палатке два уставших, измученных голодом человека, а над ними метёт и метёт пурга…

Да, наверное, это очень страшно. Лучше не думать об этом. Мы лежим с Таней в одном мешке (свой она вчера потеряла), и Таня просит меня, чтобы я рассказал ей о тебе, Вера, о том, какие у тебя волосы, глаза, какая фигура, какие платья, добрая ли ты. Я рассказываю ей о тебе, а она просит ещё и ещё и плачет. И мы почему-то разговариваем шёпотом.

В полдень метель утихла. Пошли дальше. Таня, кажется, чувствует себя бодрее. Продвинулись километров на пять. Снова поставили палатку — опять пурга. Показалось, что где-то летит самолёт, я выглянул — небо пустое… Разжёг костерок прямо внутри палатки. Стынут руки и ноги. Снова легли в спальный мешок, и снова Таня просит, чтобы я ей рассказал о тебе: как мы впервые встретились, кто первый объяснился… Милая, наивная Таня! Её интересует всё: любишь ли ты модно одеваться, способна ли ты на жертву ради любви, какая у тебя причёска? Я отвечаю ей, а она всё просит и просит рассказывать и плачет.

Потом вдруг встрепенулась: не потерял ли я карту? Я показал ей карту, и она успокоилась.

У меня осталось два патрона. Я уложил Таню и ухожу в тайгу. Может быть, повезёт, и встречу сохатого.

Вера, Вера… Что за ужасный год… Сколько смертей, сколько прекрасных людей потеряно только за полтора месяца!

Не могу писать, слёзы душат…

Вчера я долго был в тайге. Птица увела далеко, потом началась метель… Когда я вернулся в палатку, Тани не было. Она оставила записку:

«Дорогой Константин Петрович! Я ухожу к Герману. Так надо, и не судите меня слишком строго. Мы оба погибнем. А в экспедиции ждут алмазную карту. Кто-то из нас должен выжить. И выжить должны вы, самый сильный. Я видела, какой обузой были для вас мы с Германом. Если бы не мы, вы давно уже вышли бы на центральную базу. Вы жертвовали собой ради нас, теперь пора жертвовать нам. Герман понял это раньше, я — позже. Вернее, я поняла это давно, но мне было страшно уходить, потому что я трусиха. Сейчас я решилась. Я дождалась метели и ухожу. Я пойду к Герману очень быстро. Не ищите меня — не тратьте напрасно силы. Всё равно все следы заметёт. Я сберегла для вас одну банку консервов. Она в мешке — не забудьте. Теперь вы обязательно должны вынести карту. Прощайте, Таня… Милый Константин Петрович! И ещё вы должны обязательно дойти до неё. Ведь вы так любите её… Мы с Германом тоже любили друг друга (мы знакомы уже несколько лет). Мы не показывали этого, чтобы не мешать работе. Хотели открыться после того, как нашли трубку, но случилось несчастье с Сергеем, а потом уже было не до этого… Мы хотели пожениться с Германом, но теперь что уж говорить об этом… Наша жизнь, наше счастье не получились… Путь хоть у вас получится… Обязательно дойдите до неё… И ещё одна просьба, Константин Петрович: напишите моей маме. Адрес есть в экспедиции. Всё. Таня».

Я искал её целый день, но после метели в тайге это сделать совершенно невозможно. Герман подал ей пример, когда лучше всего уходить.

Теперь моя жизнь не принадлежит мне, Вера. Я должен выжить и донести карту, каких бы потерь и жертв от меня ни потребовалось.

Палатку я разорвал и сделал из неё себе несколько пар портянок. Сейчас главное — это ноги. У меня четыре банки консервов, спальный мешок, один патрон и двенадцать спичек. Думаю, что выйду!