Неопровержимое доказательство - [18]

— Ты все это начал, Грегор. А не я.

— А теперь я это прекратил.

Не добавив больше ни слова, он вышел из комнаты, оставляя ее наедине со своим отчаянием.

Возмущенная до предела таким пренебрежением, Джина пыталась понять, где она допустила ошибку, но мысли путались, обида и боль мешали во всем разобраться. Даже если в его жестокости виновата тюрьма, зачем же все вымещать на ней? Зарывшись в одеяло, она пыталась как-то успокоиться.

Джине удалось ненадолго уснуть, но ее мучили кошмары и неясные картины прошлого манили и влекли к себе. Гроза не прекращалась, и в эти долгие, одинокие, предрассветные часы она окончательно решила, что Грегор Макэлрой никогда больше не полюбит ее.

ГЛАВА 6

Грегор раскрыл книгу, но не мог сосредоточиться. Недовольный тем, что из-за непогоды приходится сидеть дома, он отсутствующим взглядом смотрел на одну и ту же страницу, неподвижно лежа на кушетке перед камином. Потом его внимание привлекла Джина, которая слонялась из угла в угол, поглядывая на окна. С самого утра была заметна ее нервозность. Об этом говорило нахмуренное лицо и побелевшие костяшки пальцев, когда она сжимала в руке чашку с кофе.

Джина приостановилась у окна и смотрела, как раскачиваются деревья, пригибаются к земле кусты. Дождь лил, не переставая. Прогремел гром, и внезапно звенящая тишина повисла в воздухе. Джина ожидала нового порыва стихии.

Грегор слышал, как она вздохнула и опять беспокойно заходила по комнате. Это хождение начало действовать ему на нервы. Его раздражение возрастало.

— Джина, довольно беготни! Сядь куда-нибудь, ради бога. Как только перестанет лить, я выпровожу тебя отсюда.

Джина ничего не ответила; шаги стали совершенно бесшумными, когда она направилась к другому окну. Ее взгляд привлекло место, где Грегор вознамерился развести сад.

— Неужели ты этим займешься?

— Да.

Он с горечью подумал, что копать землю его научила тюрьма.

Грегор закрыл книгу. Раздражение достигло предела.

— Джина!

Она тотчас остановилась, затем зашагала снова.

— Я не могу сидеть сложа руки. Почему ты ничего не делаешь?

— Что ты имеешь в виду? — Он опустил ноги на пол.

Грегор подумал, что Джина чувствует себя здесь как чужая. Ну что он мог для нее сделать? Что?

Безысходность. Как знакомо ему это чувство! И ей, избалованной, единственной в семье, благополучной во всех отношениях, неплохо было бы узнать, что не все в этой жизни зависит от ее прихоти.

Джина остановилась посреди комнаты. В ее взгляде Грегор прочитал нерешительность, неопределенность и огромную подозрительность. Одетая в старенькую фланелевую рубашку, которая доходила до колен, и в шерстяные носки, она выглядела очень юной и беззащитной, слишком притягательной.

Он сравнил бы желание, пронзившее его, с молнией на темном небе. Оно охватило его помимо воли и разлилось горячей волной по всему телу.

— Ты у нас специалист по медвежьим углам, заметила Джина. — Есть ли у тебя какие-нибудь соображения, как мне выбраться отсюда?

Он невесело улыбнулся.

— Я действую тебе на нервы? Она побледнела.

— Нет.

— Тогда в чем дело?

— Мне нужно назад, в город. Есть кое-какие дела.

— Какие, например? — против своей воли полюбопытствовал Грегор. — Благотворительный завтрак, посещение картинной галереи, чтобы только убить время. Или, может быть, один их этих утомительных показов мод, которые ты, помнится, обожала? Когда ты начнешь жить, Джина?

— Я живу, — оборвала его она. — Думай, что хочешь. Я не болтаюсь без дела и не жду, когда меня развлекут.

— Верно, — насмешливо согласился он. Джина пересекла комнату, задержавшись у камина.

— У тебя есть радио? Я хочу прослушать прогноз погоды.

— Батарейки сели. Она взглянула на него.

— А телефон? Мы можем позвонить в службу погоды. — Ее лицо просветлело. — У меня есть подруга в вертолетной службе. Я могу позвонить и попросить ее прилететь, как только улучшится погода.

— Забудь об этом. Линия внизу. Джина сдвинула брови.

— А как же свет, холодильник, кофеварка?

— Генератор, — буркнул Грегор.

— Отсюда есть еще дорога?

Он подумал о старой дороге на лесозаготовках.

— Она не безопасна.

Луч надежды сменился разочарованием на ее лице.

— Ты уверен?

— Разве я когда-нибудь тебе лгал?

— Нет, но сейчас, возможно, это тебе на руку, — с уверенностью сказала она.

Он усмехнулся. «Да, она изменилась, стала лучше разбираться в людях».

— Ты слишком подозрительна для своего возраста.

— Просто у меня хорошо работают мозги. К тому же ты преподал мне замечательный урок прошлой ночью, я его не забуду.

Грегор напрягся, злясь на себя, что поверил, будто бы она, действительно, хотела его.

— И что это за урок?

— Ты не заслуживаешь моего доверия.

— Я тоже не доверяю тебе. И это уравнивает нас, не правда ли? — спросил он, не желая скрывать циничного отношения к ней.

— Здесь нет никакого равенства, и ты это прекрасно знаешь. До тех пор, пока ты не перестанешь винить меня за все несчастья в твоей жизни, мы не сможем до конца верить друг другу.

И она опять нервно зашагала по комнате.

Грегор изучающе смотрел на нее. Размышлял. Ему не хотелось мириться с тем, что, возможно, она права. Он отбросил книгу, больше не желая притворяться, что читает историю, которая наскучила до слез.