Неопознанный взрыв - [11]

— Не надо никакого подчинения, — почти закричал Ступин. — Пусть оперативники выполняют ваши задания, но исходить они будут от меня…Разве это сложно?

Сергеев повернулся к стоящему за его спиной электрическому самовару, налил два стакана один молча придвинул к Ступину. Кивнул на сахарницу и заварной чайнмк.

Ступин понял: предложение чая — своеобразная уловка, дающая возможность генералу ещё и ещё раз проанализировать его просьбу. Отказать — проще всего, никто, в том числе и сам проситель, не осудит за это, но после того, как майора выдворили из Службы безопасности, это будет выглядеть не совсем нравственно.

Впрочем, о какой нравственности может итти речь применительно к контрразведчике? Высказывание Джержинского о горячем сердце, холодной голове и чистых руках красиво и, в принципе, правильно, но, к сожалению — не жизненно. Ибо жизнь сложна и переменчива, как женщина легкого поведения, ее не загнать в четко очерченные рамки: это — правильно и хорошо, а это — неправильно и мерзко…

— Я мог бы согласиться с тобой, — задумчиво ответил Сергеев, постукивая ложечкой в граненном стакане. — Но при одном непременном условии… Которое ты, уверен, не примешь…

— Какое условие? — насторожился Ступин. — И почему вы думаете, что я его не приму?

Генерал снял очки, протер носовым платком запотевшие неизвестно по какой причине дымчатые стекла. Голос потерял добродушие и заинтересованность, в нем появились нотки, свойственные полководцу, читающему предложение о безоговорочной капитуляции.

— Ты на бумаге излагаешь свой план оперативно-розыскных мероприятий. Версии и их истоки. Мы рассматриваем и принимаем… Но не от твоего имени, а, скажем, от имени подполковника Гордеева. Ты работаешь за кулисами… Нет, из суфлерской будочки… Тебя, вроде, не существует — охраняешь бизнесменов, загребаешь пачки долларов… Как тебе это нравится?

Ступин задумался. Нет, он размышлял вовсе не о перспективах подобного сотрудничества с органами — подыскивал причину отказа, которая смягчила бы его непримиримость.

— Можешь не выворачиваться на изнанку, — строжайшим тоном посоветовал Сергеев, но на тонких, нервных его губах промелькнула добрая улыбка. — Значит, мы с тобой разошлись на параллельных курсах? Ладно, ладно, — осадил он вскочившего было собеседника, — слезы вытирать ни себе, ни тебе не собираюсь… Что же касается помощи без высказанного мною условия… — Петр Петрович покатал по столу фломастер, оглядел его, будто удивляясь примитивной форме, и вдруг, лукаво ухмыльнувшись, выпалил. — Хочешь, подарю Колокольчикова?

Ступин от неожиданности опешил. Такого помощника ему только и не хватает! Он так энергично замотал головой, что заболели шейные позвонки.

— Как я понимаю, отказываешься?… Зря. Володька — светлая личность, причем рвется в настоящее, а не в чиновничье, сражение…

Сергеев минут десять изощрялся в емких сравнениях и ехидных подначках. Кажется, старший лейтенант изрядно насолил ему своим бесстыдным лизоблюдством.

— Петр Петрович, почему вы от него не избавитесь?

— Как все у тебя просто, Аркаша, — уже не притворяясь, вздохнул Сергеев. — Числится засахаренный Володька внуком или другим родственником одному деятелю в Президентской Администрации. Тронешь — мигом полетишь на пенсию. С правом ношения формы и прочими льготами. А я, между прочим, ещё послужить хочу… Вот и держу рядом с собой дерьмо в цветной упаковке.

Генерал неожиданно выдал такое сложное словосочетание, что Ступин непроизвольно открыл рот. Матерился Сергеев редко, понижая голос, бурчал невнятно ругательства сквозь зубы. А тут выдал многоэтажное, четко и громко, будто лозунг во время демонстрации. Наверно, допек начальника «административный внучек», до самых печенок достал!

— Держу же возле себя этого типа не только потому, что боюсь неизбежных неприятностей, — отдышавшись, продолжил Петр Петрович. — Пусти его на линию, таких дел наворочает — всем управлением не разгребешь… Ты почему чай не пробуешь? Брезгуешь генеральским угощением, чистоплюй?

Майор послушно отхлебнул ароматный напиток.

— Что же мне делать?

— Мой совет, значит, понадобился? Ну, что ж, подарю… Обратись к сыщику Панкратову, смири гордыню. Мужик он, судя по моим данным, деловой и, главное, честный. Обидели мы с тобой его дурацкой слежкой, не без этого, но постарайся, если не извиниться, то хотя бы наладить добрые отношения…

Сергеев говорил долго и нудно, словно отходил от обычной напряженности, отдыхал от необходимости недоговаривать и таиться. Майор не слушал его, вернее, одновременно слушал и размышлял совсем о другом.

Как же он позабыл о существовании Андрея? Или ущемленное самолюбие взыграло, или ложная стыдливость прорезалась? Завтра же… нет, сегодня вечером навестит раненного сыщика, покается и предложит сотрудничество…

В крохотной квартире Андрея и Тани каждый день-праздник, отмечаемый если не шампанским, то радостными улыбками и длительными поцелуями. Больной проковылял от кровати к прихожую и обратно — достижение. Он выбрался на балкон и постоял, любуясь панорамой Москвы — ещё один шаг к полному выздоровлению. А уж когда Панкратов в сопровождении Гены и Тани спустился на лифте и, отдыхая, посидел на лавочке рядом с подъездом — грандиозное событие.