Неоновые джунгли - [16]

Даже когда он сделал ей официальное предложение, а она с радостью и готовностью согласилась, правда, если ее папа с мамой не будут возражать, в этом смысле между ними все осталось по-прежнему. Ее родители тогда сказали, что в принципе они не против, но сначала ему надо бы найти хорошую работу и заиметь определенные денежные накопления. На детей, на случай болезни, на черный день... Его собственный «старик» и брат Генри нередко подшучивали над его отношениями с «итальянкой», но всегда весьма добродушно, поскольку в общем-то она им нравилась. «Вполне нам подходит», – частенько говорили они ему. В те далекие времена Уолтер постоянно уверял ее, что совсем не собирается долго оставаться в бакалейном деле отца. Доррис тогда тоже работала, так что откладывать деньги, пусть даже совсем небольшие, им было относительно нетрудно. А потом он получил место на городском почтамте...

Странно, но она не допускала его к своему телу, даже когда был объявлен день их венчания в церкви. Позволила ему только поцеловать себя в губы, но не более того... Благодаря стараниям ее родителей, свадьба получилась богатой и пышной – было много хорошей еды, различной выпивки, как и положено, пара шумных, крикливых, но совсем не кровавых кулачных драк. После свадьбы молодые первым же ночным поездом отправились в свадебное путешествие в Монреаль. В гостиницу они устроились, когда было уже одиннадцать часов утра, и Уолтер снова получил категорический отказ – нет, днем она не может, потому что слишком светло, поэтому придется подождать до вечера. К тому же зачем им теперь торопиться?

Когда же это наконец все-таки произошло, Доррис вела себя так, будто он является чем-то вроде дикого, необузданного животного и она, образец истинного целомудрия, делает это только потому, что теперь они муж и жена и теперь это входит в ее прямые обязанности. А если он вдруг ласково обнимал ее при свете дня, все ее тело сразу же протестующе напрягалось, в глазах появлялся страх и нескрываемое осуждение. Как будто тем самым он бросал недопустимый вызов обществу, совершал чудовищное преступление против морали и нравственности!

Пока Уолтер работал на городском почтамте, у них в общем-то все было в порядке, однако после их возвращения в магазин Гаса, и особенно после того, как Доррис забеременела, ее характер вдруг резко изменился. А уж когда в доме появилась Бонни, он стал просто невыносимым. Уолтер следил за Бонни, Доррис следила за тем, как он следит за Бонни, а вечером, когда они ложились в постель, как правило, между ними разражался громкий и отвратительный скандал.

Может, Генри и умер, зато, пока был в отпуске, не мог даже приехать домой: наверняка ему было ради чего задержаться. Чтобы понять это, достаточно было посмотреть на Бонни: ее фигуру, походку, глаза и лицо... Генри всегда доставалось все самое лучшее! Даже у их родного отца он был безусловным любимчиком, старик искренне любил его и, как мог, баловал.

Теперь же эти две женщины живут вместе с ним в одном доме – Бонни и Яна. И ему приходится все время на них смотреть. И все время сравнивать с этой равнодушной, скандальной чертовой куклой, на которой он женат и от которой теперь ждет ребенка! Это же несправедливо. Совершенно несправедливо!

Ничего, ничего, скоро они узнают! Узнают все до одной! Уолтер встал с постели, не зажигая верхнего света, на цыпочках подошел к высокому бюро, аккуратно опустился на колени, потихоньку, дюйм за дюймом, выдвинул самый нижний ящик, засунул туда руку и там под стопкой белья нащупал их с Доррис свадебный фотопортрет, на котором они, обнявшись, стоят и счастливо улыбаются. Зря она, конечно, вытащила его из прорези большого альбома для семейных фотографий, но ему и здесь все равно доставляло истинную радость к нему прикасаться. Прикасаться и вспоминать о пачке хрустящих пятидесятидолларовых купюр, ждущих своего часа под глянцевой поверхностью портрета. Сейчас их там было уже целых двенадцать, а с шестью сотнями можно очень много чего сделать! Например, уехать далеко-далеко, где тебя никто никогда не найдет...

Эти деньги стали у него появляться начиная с конца марта. Откладывать из зарплаты, которую каждую субботу в конце дня он получал вместе со всеми, было невозможно, так как всю ее тут же забирала Доррис. До последнего цента.

Ну а раз так, пришлось не пожалеть ни времени, ни сил, чтобы придумать какой-нибудь другой способ. И он нашелся. Бухгалтерию магазина они с Яной вели по очереди. В полном соответствии с имеющимися инструкциями. И проблема заключалась не в том, чтобы обмануть Яну, – это как раз было довольно легко, – а в том, чтобы обмануть кассовый аппарат! И такая простая, но достаточно надежная схема в конце концов тоже нашлась! Отец предпочитал оплачивать оптовые партии товара наличными. Когда ему приносили счет, его сначала приходовали в журнале регистрации, а потом брали деньги из кассового аппарата. После чего Уолтер заносил конечный итог сделки в главный гроссбух. И в конце марта, все тщательно продумав и окончательно решившись, он начал подделывать оприходованные счета и присваивать себе разницу. Ведь если счет был сделан кассовым аппаратом, то, не рискуя, сделать с ним практически было уже ничего нельзя, а вот если он был написан от руки, то ему не составляло большого труда исправить, скажем, цифру 1 на 7. К тому же в последнее время папа, похоже, потерял прежний интерес к своему делу, и некоторое, в общем-то довольно незначительное уменьшение доходов, судя по всему, не особенно его волновало.