Неокортекс - [61]

Илья вернулся в каюту. Ему оставалось только надеяться, что Ясон Джад успеет. Если так, то возможно им удастся сбежать. Если же что-то пойдет не так, если планета что-нибудь заподозрит…

Она прикончит Джада еще на подъезде к буровой площадке. У Ильи и остальных не будет шанса. Осознав угрозу, планета сотрет всех в порошок.

Глотая безвкусный суп, Илья сидел в тишине. Всматривался в пустую стену. Была в ней какая-то притягательная сила. Будто вся его жизнь свелась к этой стене, в одну точку на ней — неприметную для всех и такую важную для него. И он уже знал, что нужно сделать, и даже знал, что произойдет после.

Письмо висело на почте два дня. Илья не решался его прочесть. Его прислал помощник Ильи на проекте «Дельфин».

«Я сделал то, что ты просил. Пишу тебе с плохими новостями. Твой отец умер четыре года назад от рака, мама в прошлом году. Последние годы они прожили в Дюсельдорфе, где твой отец работал в клинике. У них есть двое приемных детей. Мальчики. Они до последнего были с твоей матерью, и, как говорят сами, любили ее, как родную мать. Прости, что сообщаю такие вести особенно сейчас. Надеюсь ты…»

Илья закрыл письмо. Но закрывать прошлое он больше не собирался.

* * *

Илья уже дремал, когда Вера заглянула в каюту.

— Ты спишь… Прости, я думала Кирилл с тобой.

— Сколько время? — У Ильи двоилось в глазах. Он посмотрел на часы. Прошло всего двадцать минут с тех пор как он последний раз проверял.

— Так ты видел его?

— Он, наверное, еще в спортзале, играет в автоматы. Я его видел, когда мы с Ясоном за капсулами ходили.

— Я могу войти? — неуверенно спросила она.

— Конечно.

Илья поднялся с кровати, протер лицо. Волосы на голове стояли пластмассовыми рожками. Он ощущал собственный запах немытого тела.

Вера села на стул напротив. От нее пахло духами.

— Я хочу извиниться за то, что повела себя грубо с тобой. Тогда, в каюте. Ты помнишь.

Конечно Илья помнил свою неудачную попытку поцелуя.

— Не надо извиняться, правда. Это ни к чему.

— Но я хочу объясниться.

— Я не хочу сейчас об этом говорить. Пожалуйста.

Вера покивала и встала.

— Хорошо, я пойду. Заберу Кирилла.

— Оставь его в покое хоть на пару часов. Придет сам как захочет.

Вера обернулась с легким недоумением на лице.

— Спасибо, я сама решу, как поступить с моим сыном.

— Ты же затюкала его. Ведешь себя с ним, как надзиратель с заключенным. А он не из тех, кто голову склонять будет, вот увидишь. У него накопиться.

Вера какое-то время не могла решить — уйти ли ей, хлопнув дверью, или броситься в бой с наглецом Ильей.

— Ты не имеешь права так говорить. Это мой сын.

— Имею и говорю, — Илья встал. — Потому что хочу, чтобы он вырос нормальным парнем, а не депрессивным суицидником. Видел я таких в жизни. Он грезит подводным миром больше чем реальным. Потому что там он ощущает свободу.

— Какой-то бред ты говоришь. Все дети фантазируют.

— Он фантазирует потому что у него нет свободы в реальном мире. Ты не уважаешь его решения.

— Его нервная система формируется и решения он не может принять правильно. Его нужно направлять. Объяснять, что плохо, а что хорошо. Стимулировать мотивацию к взрослению.

— Господи, ты говоришь так, будто он примат в клетке. Он твой сын, которому нужна мама, а не биолог Вера Андреевна.

— Кем ты себя возомнил, что можешь лезть в мою жизнь и жизнь моего ребенка? Ты…

— Я тот, кого ты просила помочь, и я помогаю.

— Ты уже помог. Больше твоя помощь не требуется. Благодарю.

Она сделал шаг к двери. Илья грубо схватил ее за руку.

— Ты включила его в миссию, как лабораторную крысу. Неудивительно, что жизнь с рыбами привлекает его больше чем с тобой.

Она вырвалась.

— Это не твое дело. Благодаря мне Кирилл вырастет воспитанным мужчиной, уважающим женщин. В отличие от тебя, он не позволит себе хамить и хватать их за руки без согласия.

Илья пнул дверь. Вера застыла струной. Они молча стояли друг напротив друга.

Илья остыл.

— Да, я для тебя никто и ему не отец. Но я к нему привязался. Я хочу ему помочь. Он сильно переживает, хоть и пытается скрывать. Но я вижу. Ему не хватает внимания от тебя. Не проверок домашних заданий, не экспериментов… Простого тепла материнского, понимаешь? Он все время говорит об отце, боготворит его, так ждет с ним встречи. Я не знаю, что у вас произошло, но он любит его и прошу тебя позволь им общаться.

Вера побелела на глазах. Молча села на стул, отвернулась и резко разрыдалась.

Илья стоял в растерянности. Подошел.

— Извини.

— Что он сказал тебе про отца?! Что он конкретно говорил?

— Что отец ждет его дома… И они будут вместе лазить по горам…

— Его отец умер.

— Боже. Кирилл об этом не знает?

— Конечно знает.

Спустя несколько минут она успокоилась и начала говорить.

— Его отец занимался скалолазанием, был профессиональным спортсменом. Мы познакомились, когда мне было шестнадцать. У меня в семье шесть детей, мама домохозяйка, отец водитель. Мы жили бедно. А он из богатой семьи. Словно глоток свободы. Я мечтала стать биологом. Золотая медаль с отличием, готовилась поступать. Так получилось, что забеременела. Хотела сделать аборт, но он и его мать настояли оставить ребенка. Он сказал, что мы наймем няню и я смогу учиться. Но когда мы поженились, и я родила, его мать сказала, что я должна сидеть дома, воспитывать ребенка и готовиться рожать снова. Муж не мог ей перечить. Я возненавидела их, и самое страшное я ненавидела Кирилла, — она опять расплакалась. — Я сказала им, что они мне не указ, и он меня избил. Я полгода не могла ходить. Через год в тайне подала документы и поступила. А потом как-то раз вернулась домой, а мужа и сына нет. Была только записка, в которой сказано, что, если хочу вернуться я должна переехать за город в дом его матери. Я не поехала. Отучилась шесть лет, написала кандидатскую, и меня пригласил Томаш в его проект. За эти годы я ни разу не видела Кирилла… Ты считаешь я ужасная мать?